Квадратные углы

– Ну, вот! Опять! То говоришь о любви, то рвешь сердце на части.

– Это моя дочь! – повысила она голос.

– И моя тоже! – заорал я.

Бросил трубку.

Надоела. Пусть мотает в свою Самару и больше не появляется мне на глаза.

В обед я зашел к Сергею. Он уже сам встает и даже доходит до туалета.

– О! Друг мой! – обрадовался он, когда я открыл дверь в палату. – Заходи. Как хорошо, что ты пришел.

– Что случилось?

Его приподнятое настроение передалось и мне.

– Ничего, просто рад тебя видеть. Ты уже вышел на работу?

– Да, отпуск пролетел быстро. А ты хорошо ходишь. Молодец.

– Какой там. – Махнул он рукой. – Ползаю. Все болит, а лежать уже не могу.

– Хватит лежать. Скоро выпишут домой.

– Николай Петрович сказал, что в пятницу.

– Уже? – удивился я. – Быстро тебя заштопали.

– Он – волшебник! Спасибо тебе, Алекс.

– За что?

– Ты помог мне.

Я даже смутился. Не ожидал, что когда-нибудь, стану другом Сергея.

Он мне нравится. Позитивный, добрый. Даже мама его полюбила. И Машка всегда просится к ним в гости. Больше из-за Ильи, но Сергей хорошо к ней относится.

– А София сегодня приедет в город?

– Не знаю. Пока не звонила. – Он посмотрел на часы. – Так она записалась сегодня к врачу. Значит, приедет.

– К какому врачу?

– К Ольге.

– У нее проблемы по гинекологии?

– Я такие вещи не спрашиваю. Раз записалась – значит, надо. У них, у женщин, всегда проблемы с этим делом.

Странно, что Ольга ничего мне не сказала. Только вчера звонила, а про Софию умолчала.

Я попрощался с Сергеем, вышел из палаты и сразу же набрал номер Ольги.

– Придет, – заявила она, как только услышала мое недовольное сопение в трубке. – Через два часа. Записалась только вчера. Поэтому я не успела тебе сказать.

Отчиталась. Умница.

– Что у нее болит?

– Да, ничего, Алекс. Она давно не была у меня, не проверялась. А всего несколько месяцев назад у нее была операция. Помнишь? Так вот, я возьму анализы и отпущу ее домой. Успокойся.

Я успокоился, но решил все же проверить. Подойти через два часа и убедиться, что с ней действительно все в порядке.

Хотел, но не получилось. Вызвали в операционную. Поступил тяжелый ребенок, совсем маленький, так еще сирота.

В конце дня подошла Валентина Игоревна, заведующая отделением.

– Александр Александрович, миленький! Выручай!

– Что случилось? – без эмоций спросил я.

– Нужно в среду выйти в ночную.

– Это не моя смена.

– Знаю, мой хороший. Но, Сиротин заболел. Кому-то придется его заменить.

– Почему я?

– А кто еще? – жалобно проговорила она. – Алекс, ты же не откажешь мне? А тебе премию выпишу.

Премия – это хорошо. А работать сутки – не очень.

Но, делать нечего. Она права. Не могу я отказать такой женщине. И дело не в том, что она красивая и является моей начальницей. А в том, что она очень похожа на одну женщину, которую я знал в Казани.

Почти три года я жил в чужом городе один. Лера приезжала раз в месяц, а иногда и реже. Я много работал, Маша училась в школе, а на каникулы родители забирали ее в Питер. Сначала я встречался с одной медсестрой. Пару раз пригласил на свидание и пару раз затащил к себе домой. Еще была странная девушка без имени. Не помню, где я ее подобрал, но помню ее глупый вопрос: «У тебя везде волосы белые, как на голове?» На этом закончили. Пропал интерес. Терпеть не могу вульгарных девиц.

Потом я познакомился с Моной. Она бурятка, вышла замуж за татарина и переехала в Казань. В первый день, когда мы оказались вместе с ней в ночную смену, она накормила меня домашними пельменями, а я напоил ее растворимым кофе. Посидели, поговорили. Она рассказала мне про мужа, про своих сыновей. Я поделился своим горем. Во второй раз мы уже были знакомы на столько, что позволил себе дружеский поцелуй. В третий раз она снова накормила меня пельменями, и я сдался. Растаял и оказался в ее нежных объятьях.

Мона. Странное имя. Хотя, если вспомнить свое, то не такое уж и странное. Она была старше меня на пару лет. Красивая, молчаливая. Домашняя курочка, нуждающаяся в ласке. Таких женщин редко встретишь. Обычно они рано выходят замуж и рожают много детей. Чтят семью, родителей, соблюдают национальные традиции. Никогда не пожалуются, никогда не устают.

Пару раз Мона призналась мне в любви. Только сказала без эмоций, сухо, а ночью доказала свои скромные, но страстные чувства. Огненная. Только так я вспоминаю о ней. С виду – тонкая, дисциплинированная. Внутри – дикарка, познавшая то, чего я еще за свои тридцать девять лет так и не познал.

Два года мы жили в больнице. Сначала работали, а ночью становились «семьей». Она приносила еду из дома, а я отдавал ей свое тело. Душа, как и прежде, принадлежала Софии, но Моне этого было достаточно.

Я уехал, а она осталась. Ни разу больше не позвонила, не написала сообщения. Я напросился к ней в друзья в соцсети, но она отклонила мою заявку. Больше я не стал ее домогаться, но воспоминания сохранил.

Первое время я хотел вернуться в Казань. Работа хорошая и город красивый. Но родители встали стеной. Они остались совсем одни, кроме меня с Машей у них никого нет. Я не стал сопротивляться и снова вернулся в свою больницу.