Квантовая революция. Как самая совершенная научная теория управляет нашей жизнью

Вскоре после семинара, проведенного Эвереттом в Остине, к Уилеру попал черновой вариант статьи, критикующей многомировую интерпретацию – в статье она называлась «интерпретацией Эверетта – Уилера». Уилер поспешно ответил автору, указав, что «Эверетт написал свою докторскую диссертацию на тему, избранную им полностью самостоятельно, – поэтому следует употреблять название “интерпретация Эверетта”, а не “интерпретация Эверетта – Уилера”»[665]. Искушенный в научной дипломатии Уилер всегда старался сохранить верность идеям Бора, своего покойного учителя, не выступая при этом открыто против идей Эверетта, своего бывшего студента. Пока работа Эверетта прозябала в забвении и суть ее только размывалась, когда ее формулировали на языке «относительного состояния», это было не слишком трудно. Но теперь, когда Девитт придумал для концепции Эверетта звучное название «многомировой интерпретации» и объявил, что Уилер отчасти несет ответственность за ее появление, когда статьи о ней появлялись в научно-фантастических журналах, положение изменилось. Поэтому Уилер публично дистанцировался от работы Эверетта и того, как ее «раскручивал» Девитт. «[Придуманное Эвереттом] бесконечное множество ненаблюдаемых миров – идея, несущая тяжелую метафизическую нагрузку»[666], – писал Уилер в 1979 году. Хотя Уилер всегда активно помогал физической карьере Эверетта – и даже после того, как Эверетт двадцать лет проработал в военной отрасли, оставался заинтересованным в его возвращении к академической деятельности, – он не упускал случая заявить, что никогда не поддерживал его идей. «Уилер сказал мне, что он всегда был непоколебимым оппонентом его теории – поддерживал он лишь самого Эверетта»[667], – рассказывал Дэвид Дойч, который был молодым исследователем в Остине, когда Эверетт приехал туда на свой семинар. Вскоре Уилер начал продвигать собственную идею интерпретации квантовой физики на основе понятия информации, идею, которую он считал совместимой с копенгагенской интерпретацией.

Однако Дойч и многие молодые слушатели семинара Эверетта в Остине восприняли многомировую интерпретацию с энтузиазмом. За состоявшимся после доклада Эверетта обедом с пивом на открытом воздухе Дойч сидел рядом с докладчиком. Эверетт был «полон нервной энергии, возбужден, очень остроумен и был полностью в курсе текущих проблем интерпретации квантовой механики, – вспоминал Дойч. – Он с огромным энтузиазмом говорил об идее множественных вселенных, защищал ее прочно обоснованными и одновременно очень тонкими аргументами и не прибегал при этом к языку “относительных состояний” или другим эвфемизмам»[668]. Спустя несколько лет в своей знаковой статье о квантовых вычислениях Дойч заявлял, что только многомировая интерпретация может объяснить невероятный рост быстродействия, достигнутый квантовыми компьютерами. «В рамках интерпретации Эверетта поведение [квантового] компьютера хорошо объясняется тем, что он поручает выполнение отдельных элементов вычислительной задачи своим копиям в других вселенных», – писал Дойч. «Когда [квантовый] компьютер успешно справляется с вычислениями в объеме двух процессоро-дней, как общепринятые интерпретации могли бы объяснить полученный правильный ответ? Где он был вычислен?»[669] Другие интерпретации квантовой физики тоже справились бы с объяснением мощности квантовых компьютеров. Тем не менее энтузиазм Дойча был заразителен, и многомировой подход вскоре приобрел огромную популярность в новой области квантовой обработки информации.

Концепция множественных миров продолжала завоевывать признание и среди тех физиков, которые серьезно относились к космологии; она даже инспирировала появление новых интерпретаций. «Измерения и наблюдатели не могут относиться к числу фундаментальных понятий теории, задачей которой является описание ранней Вселенной – в ней не было ни тех, ни других»[670], – писали Мюррей Гелл-Манн и Джеймс Хартл в 1990 году. В 1969-м Гелл-Манн получил Нобелевскую премию за то, что предположил существование кварков; Хартл, его бывший студент, работал со Стивеном Хокингом в области квантовой космологии. Оба они, Гелл-Манн и Хартл, долго были убеждены, что копенгагенская интерпретация ошибочна. «То, что адекватное философское описание [квантовой физики] настолько задержалось, без сомнения, является результатом промывки мозгов, которую Нильс Бор устроил целому поколению теоретиков», – писал Гелл-Манн в 1976 году[671]. Гелл-Манн и Хартл объединили интерпретацию Эверетта с работами Зеха, Йооса и Журека по декогеренции, добавив к этому идеи Ролана Омнэ и Роберта Гриффитса, – в результате получилось то, что они назвали «интерпретацией квантовой физики на основе декогерентных историй». Несмотря на то что эта интерпретация ограничивается единственным миром, Гелл-Манн и Хартл считали себя в интеллектуальном смысле обязанными Эверетту, так как их идеи вытекали из его работ.