Квантовая теория любви

Но и среди охранников начался разброд. Им давно уже не платили жалованья, и некоторые оставили свои посты и отправились домой. Прошел слух, что старый полковник призвал своих солдат не выполнять приказы новой власти. Это только усилило брожение. На службу все махнули рукой.

Того-то мне было и надо.

Ночью, когда все спали, я уложил свои нехитрые пожитки в мешок с лямками, переоделся в штатское (цивильную одежду мы получили через Красный Крест), прихватил с кухни два круга колбасы и остатки каши.

Но Кирали был начеку.

— Ты куда это?

— Ухожу. У главных ворот охраны никакой. Проход свободный.

— Не сходи с ума, Мориц. Март месяц. Холодно. Вокруг снежная пустыня. Ты что, в самом деле? Пропадешь ни за понюх табаку. Тут хоть крыша есть над головой.

— Уж лучше замерзнуть по пути домой, чем гнить здесь, дожидаясь неизвестно чего. Такой удобный момент — всем на все наплевать. Не до беглеца.

— Ты поступаешь безрассудно, — простонал Кирали.

Но я не стал его слушать, закинул мешок за спину и двинулся к выходу.

Кирали вился вокруг меня вьюном.

— Подожди, Мориц… возьми меня с собой.

Я был потрясен.

— Ты это серьезно?

— Я иду с тобой.

— Я ведь тебя не звал, Франц. И потом, ты сам говоришь, что это глупость.

— Мориц, не бросай меня. — Кирали вцепился мне в рукав.

Здоровенный грубиян хныкал, как мальчишка, вымаливающий у отца прощение.

— Я рехнусь тут без тебя. Ведь ты мой единственный друг, у меня больше никого нет. Я прихвачу с собой шахматы, может, удастся выиграть у тебя хоть раз.

Вот ведь обуза на мою шею. Нытик, истерик, по-русски не говорит. Однако, правду сказать… вдвоем оно как-то веселее.

— Собирайся, — сдался я.

Кирали крепко обнял меня, быстренько попихал в ранец свои и чужие вещи и через пару минут, нахально ухмыляясь, уже стоял передо мной. Мы беспрепятственно прошли через ворота и растворились во мраке сибирской ночи.

Каждый шаг приближал меня к Лотте.

Сердце у меня колотилось.

[21]

19

Теперь, сынок, принеси карту России… молодец… и найди озеро Байкал — маленький синий полумесяц повыше Монголии. Первый крупный город на моем пути был Иркутск, и я намеревался перейти Байкал по льду, иначе пришлось бы дать крюк в триста лишних километров вокруг озера. Верь не верь, но лед на водоемах в Сибири вскрывается только в мае, так что у меня было два месяца в запасе. В марте стоят двадцатиградусные морозы, и это еще ничего, в январе минус сорок обычное дело. Оглядываясь назад, могу сказать, что с побегом нам повезло: не прошло и нескольких дней, как Временное правительство издало суровые распоряжения насчет лагерей военнопленных, усилило их охрану и начало яростную антигерманскую кампанию. Ходили слухи, что пойманных беглецов пытают и расстреливают. Услышь кто-нибудь, что мы говорим по-немецки, нам бы не поздоровилось.

Не прошагали мы и десяти минут, как Кирали предложил заночевать в Сретенске. Мол, у него-де есть дело к одной женщине — жене кулака, чье поле венгр возделывал в отсутствие мужа. Я тут же пожалел, что взял его с собой.

Забыв про осторожность, мы с ним орали друг на друга во всю глотку.

— Так вот почему ты увязался за мной? Чтобы пробраться к своей крестьянке? Если мы пойдем в город, то уже к утру опять окажемся в лагере. Ведь в Сретенске полно солдат! — надрывался я.

— Тупица, жид пархатый, сапожницкое отродье! У нее мы хоть продовольствием запасемся! Далеко ты уйдешь на своих двух колбасках и на миске каши?

— Тебе не пища нужна, скотина ты лживая, а женские прелести! Моя жизнь для тебя ничего не значит, ты лишь о себе думаешь! Как я только раньше не догадался! Это ведь из-за тебя умер Ежи Ингвер! И чего ради я взял тебя с собой? Ты ж убьешь меня за теплый жилет! Ты мой худший враг!

— Сознаюсь, Мориц. Все ради бабы. И что в этом плохого? У тебя не так, что ли? Только тебе до твоей Лотты топать десять тысяч километров, а моя — вот она, под боком. Ох уж я с ней поваляюсь! Будет о чем вспомнить по дороге в Венгрию.

— В Венгрию? Не смеши меня. Да ты с места не сдвинешься! Ну все, довольно. Ступай в свой Сретенск, только без меня. Глаза б мои тебя не видели. Прощай, Франц.

И я зашагал прочь.

Кирали бросился за мной:

— Погоди же, Мориц. Сам подумай. Идти по городу нам не надо, домик на самой окраине. И надел немаленький. А в кладовой полно жратвы. Возьмем санки, запасемся провизией. Иначе нам до Иркутска не добраться. По деревням подаяние просить, что ли, будем? Ну как тут не воспользоваться? Пошевели мозгами!

Я задумался. В его словах была правда.

Мое молчание Кирали истолковал по-своему.

— Завидуешь, что ли? Успокойся, и тебе достанется. Она будет не против. Ну что, заманчивое предложение? Баба, провиант и крыша над головой!

— Ну и тварь же ты, Кирали. Запомни, не нужна мне твоя шлюха. Но я согласен, без провизии нам никак. Веди.

Так что венгр опять выиграл.