Квантовый волшебник

Как только они пристегнулись, Кассандра расслабилась и положила руки на подлокотники. Даже не спрашивая, Белизариус приложил пальцы к ее теплому запястью, на пульсе, и перешел в savant. В этом Кассандра его превосходила. Ее сердцебиение было четким, как метроном, температура тела – нормальной. Так хорошо выразить графически. Он нарисовал в уме график и получил уравнение, а потом построил свой собственный график, для сравнения.

Синхронизация периодических биологических процессов во время savant или фуги была подмечена в шестом поколении Homo quantus, и на базе этого проводились первые эксперименты по наблюдению состояния фуги. Даже теперь Homo quantus еще детьми практиковались в синхронизации пульса, дыхания и температуры для получения резонанса.

В большинстве случаев фуга вызывала негативные эффекты в виде высокой температуры в результате действия интерферонов. Всего пара градусов могла нарушить хрупкую квантовую когерентность, удерживающую состояние фуги. Резонанс с наблюдателем на время подавлял лихорадку, позволяя дольше пребывать в фуге. Дыхание Кассандры сливалось с ритмом его дыхания, и наоборот. Ее пульс бился в ее запястье под его пальцами, такой теплый и близкий.

Белизариус в состоянии savant осознавал, что он на самом деле не Белизариус. Слабый постоянный ток из электропластин подавлял активность в лобных долях мозга, имитируя весьма специфичное повреждение мозга, затрудняющее восприятие языка и социальное общение. Исчезали целые куски личности. Его преследовал образ того, как он проламывает себе голову, чтобы подставить свой влажный мозг искрящемуся потоку эмоций.

Savant представлял собой состояние с ослабленными эмоциями, и иногда его использовали как место, в котором можно спрятаться. Но иногда чувства были столь сильны, что они причиняли боль, даже будучи приглушены. А эмоциональная невосприимчивость, приходящая вместе с savant, лишь все ухудшила. Для Белизариуса сейчас было самое неподходящее время входить в savant. Образ Уильяма, нагого, втиснутого в клетку и несомого по улицам Свободного Города, прилип к нему, будто ночной кошмар. Поцелуй Кассандры тоже стал возбуждающим сновидением, пробуждая мысли о том-что-могло-быть и еще-может-случиться. Надежда на счастье оказалась куда более мучительной, чем его отсутствие. В состоянии savant его внутренности были невидимы для рефлексии или самоконтроля. Чувства стали жестоким ливнем жалящей кислоты и жгучего веселья.

Ему хотелось стать тихим и невидимым, наблюдать за миром во всей его наготе из укрытия. Хотелось обнять Кассандру и спрятаться в ней. Обнять и держать. Ему хотелось, чтобы она была в безопасности и чтобы она хранила в безопасности его от окружающего мира так, будто они – маленькие зверьки, укрывшиеся в ночи. Кассандре приходилось удерживать его, когда они были еще подростками, удерживать, чтобы они не повредились умом. Вероятно, она ощутила то же самое сейчас.

Нет. Она вообще ничего не чувствовала. Кассандра исчезала в замедляющемся дыхании и успокаивающемся пульсе входа в фугу. Рядом с ним находился механизм квантовых восприятий и вычислений, совокупность узлов вычислительных алгоритмов, не имеющих личности, способной разрушить волновую функцию, нечто, способное наблюдать перекрывающиеся квантовые вероятности и возможности в их великолепной одновременности, но не подобное ему создание, способное чувствовать одиночество или беспомощность.

Кресла задрожали, транспорт двинулся в сторону Оси.

Кассандра дернулась. Проблема с пребыванием в фуге? Или проблема с квантовым восприятием мира снаружи от транспорта? Личность Кассандры отчаянно желала увидеть «червоточину». То же самое – квантовый интеллект, который сейчас обитал в ее теле. Однако объективный квантовый разум не являлся чем-то естественным для пребывания в человеке, еще менее, чем savant. Он вообще не являлся местом пребывания. К местам испытывают чувство принадлежности лишь живые существа, нуждающиеся в чувстве принадлежности.

Однако транспорт, предоставленный Куклами, со всем его металлическим корпусом и электросистемами, представлял собой стену квантовой и электромагнитной интерференции, столь же непроницаемую, как решетка Фарадея. Чтобы правильно увидеть «червоточину», ему и Кассандре было необходимо выбраться наружу в этих дурацких скафандрах. Находиться внутри транспорта было все равно что смотреть на звезды в телескоп с грязными линзами, стоящий посреди большого города. На том уровне чувствительности, которым обладали Кассандра и Белизариус, шумы транспорта делали практически все наблюдения бессмысленными. Но она все равно пыталась сделать это.

Транспорт потихоньку разгонялся в сторону Оси.

Белизариус отсчитывал секунды. Когда ты хронометр, это успокаивает.

Кабину и ее пассажиров наполнила неподвижность невесомости. Голоса стихли до шепота. Пульс Кассандры участился. Ее температура выросла на ноль целых две десятых градуса. Белизариус в роли наблюдателя ослаблял эффект. Его собственный пульс тоже участился, а температура выросла на пять десятых градуса за счет сопереживания.