Квантовый возраст

Письмо Капицы в комментариях не нуждается. Разве что упоминание имени Фока в самом начале письма. Это не случайно и неспроста, так же неспроста, как каждое слово в письме. В 1937 г. Владимир Александрович Фок был арестован. Капица узнал об аресте Фока, будучи в Ленинграде, откуда немедленно написал письма Сталину и Межлауку. Письмо Сталину короткое и категоричное, состоящее в основном из пронумерованных пунктов (в одном из которых он сравнивает арест Фока с изгнанием Эйнштейна из нацистской Германии), очень хлестких. Но главные надежды возлагались, конечно, на Межлаука, которому Петр Леонидович просто и обстоятельно излагал, как взволновал его арест Фока, какой нелепой ошибкой он считает этот арест. Пишет о том, как талантлив Фок, как далек он от всего, что не касается науки, как оторван от жизни из-за полной глухоты. При этом Петр Леонидович не преминул заметить, что ему стало известно об аресте еще «очень многих ученых-теоретиков». «Так их много арестовано, — пишет Петр Леонидович, — что в университете (ленинградском. — Авт.) даже некому на физико-математическом факультете некоторые курсы читать… Хотелось бы надеяться, что следствие НКВД покажет, что большинство из них непричастны к каким-либо злодействам… А если они окажутся виноваты? Это еще хуже… Большинство из них еще молоды. А это значит, что за 20 лет Советская власть не сумела завоевать на свою сторону ученых…»

Через шесть дней Капица пишет письмо Межлауку с благодарностью — Фока освободили. Правда, перед тем как освободить, его привезли из ленинградской тюрьмы в Москву для недолгой беседы с Ежовым. Мотив беседы, которая состоялась в кабинете Ежова, содержал в себе весь набор изречений об огромном количестве врагов народа и бдительности, которую мы все должны проявлять. Беседа была закончена замечанием, сделанным как бы невзначай, о том, что при таком огромном количестве работы неизбежны ошибки и что они умеют их обнаруживать и исправлять, чему пример — случай его, Владимира Александровича Фока.

С Ландау дело оказалось сложнее. Ответа от Сталина Капица не получил. Все другие его попытки тоже оказались безуспешными. Спустя годы стало известно, что Сталину писал и Нильс Бор:

«…В течение многих лет я имел удовольствие переписываться с профессором Ландау о научных проблемах, которые глубоко интересовали нас обоих. Однако, к своему большому сожалению, на мои последние письма я не получил ответа, и, насколько мне известно, ни один из многих других иностранных физиков, которые с огромнейшим интересом следят за его работой, не получили от него известий. Я пытался связаться с профессором Ландау через Советскую Академию наук, членом которой я имею честь быть, но ответ президента академии, который я получил, не содержит никаких сведений о судьбе Ландау и о том, где он находится.

Я этим глубоко озабочен, особенно потому, что недавно до меня дошли слухи об аресте профессора Ландау. Я все еще надеюсь, что эти слухи лишены оснований; но если же профессор Ландау действительно арестован, я убежден, что имеет место большое недоразумение; ибо я не могу себе представить, что профессор Ландау, который всегда целиком посвящал себя научным исследованиям и которого я высоко ценю, мог сделать что-то, что могло бы оправдать арест.

Ввиду того что этот вопрос имеет большое значение как для науки в Советском Союзе, так и для международного научного сотрудничества, обращаюсь я к Вам с настоятельной просьбой разобраться в судьбе профессора Ландау с тем, чтобы, если действительно имеет место недоразумение, такой необычайно выдающийся и успешный ученый опять получил возможность участвовать в важной исследовательской работе, столь необходимой для прогресса человечества» [46, с. 7].

Прошел год, как Ландау сидел в тюрьме. В конце 50-х годов он писал о том времени: «…было очевидно, что я мог протянуть еще не больше полугода: я просто умирал. Капица пришел в Кремль и сказал, что, если меня не освободят, ему придется уйти из института. И меня освободили» [Там же].

Капица действительно был в Кремле — он был приглашен туда к Берии. В результате этого визита Петр Леонидович написал заявление на имя Берии в принятом в этих учреждениях стиле о том, что просит отпустить арестованного Ландау под его личное поручительство и ручается, что Ландау не будет вести контрреволюционной деятельности против Советской власти внутри института, а также за его пределами. Этому визиту предшествовало письмо Капицы Молотову. Заявление было написано 26 апреля 1939 г., письмо — 6 апреля. Оно кончалось четко сформулированными пунктами:

«…1. Ландау год, как сидит, а следствие еще не закончено, срок для следствия ненормально длинный.

2. Мне, как директору учреждения, где он работает, ничего не известно, в чем его обвиняют.

3. Главное, вот уже год по неизвестной причине наука, как советская, так и вся мировая, лишена головы Ландау.

4. Ландау дохлого здоровья и, если его зря заморят, то это будет очень стыдно для нас, советских людей.

Поэтому обращаюсь к Вам с просьбами: