Квантун

– Демьян Константинович… – начал коллежский секретарь, отложив книгу. Морской офицер напрягся, сдвинул брови – не ожидал. – Скажи мне, отчего в дороге так скучно? Отчего порой находит такая безудержная тоска?

– Я бы назвал это эффектом замкнутого пространства, – поразмыслив, ответил Унгебауэр.

– Но о каком замкнутом пространстве может идти речь, если мы время от времени сходим на станциях и даже гуляем по городу, как это было в Челябинске?

– И тем не менее каждый день, вне зависимости от остановок, мы возвращаемся в наш вагон, в наше купе. Наше пространство всегда ограничено…

– А как же станции и города? Чем оно ограничивается там?

– Оно ограничивается временем, – философски заметил Демьян Константинович, подкручивая усы.

Горский задумался. Он ждал, что лейтенант попросит прощения, однако Унгебауэр сидел как ни в чём не бывало. Внутренний стержень у этого человека, безусловно, присутствовал.

Бог с ним. Антон Федорович обойдется без его извинений.

– Как прошел вчерашний винт? – поинтересовался коллежский секретарь.

– С чего ты взял, что я играл в винт, а не в преферанс? А быть может, я был в ресторане.

– Едва бы ты вернулся трезвый из ресторана, – саркастически заметил Горский. – К тому же обшлаг твоего рукава испачкан мелом. И ты сам говорил, что предпочитаешь винт преферансу.

– Хе-хе!.. – искренно усмехнулся Демьян Константинович, осматривая форму. – Ну ты и чертяга, Антон Федорович!

– Просто в следующий раз не води рукавами по ломберному столу, – улыбнулся в ответ киевлянин. – Так что же: выиграл или снова проигрался?

– Выиграл. Но очень мало. Я вообще думаю завязать с картами… здесь, в салоне.

– Почему же?

– Очень уж местные господа лихо играют… Тот же Ильин, например.

– Ты что-то подозреваешь? – воодушевился Антон Федорович.

– Да в целом нет…

– Но я же вижу!

– Они порядочные господа…

– …однако ты полагаешь, что они шулеры? – попытался угадать Горский.

– В общем-то, да, – сознался лейтенант.

– На чём основаны твои выводы? – тоном бывалого следователя осведомился коллежский секретарь.

«Пора привыкать», – сказал он себе.

– Несколько раз у господина Ильина в последний момент оказывались такие карты, вероятность нахождения которых у него являлась весьма низкой. Будто бы он заранее знал мою руку. Конечно, ему могло дико везти, но что-то мне не верится в подобную благосклонность фортуны.

– Гм. Ты подозреваешь исключительно Ильина?

– Не знаю… Калинин и Иваницкий не похожи на шулеров, но они вполне могут быть в сговоре.

– С кем ты играешь в паре?

– Сразу видно, Антон Федорович, что ты не играл в винт, – печально вздохнул Унгебауэр. – В винте партнеров не выбирают. Всё решает жребий.

– Из этого может следовать лишь одно: в сговоре вся троица.

– Возможно.

– Пожалуй, я могу тебе помочь.

– Каким образом? Ты ведь не знаешь правил.

– А ты мне с ними поможешь.

– Запомнить их не так-то просто.

Несколько часов Демьян Константинович обучал Горского премудростям винта. К концу второго часа у Антона Федоровича разболелась голова. Запомнить, что значит леве, фоска, онёр, роббер, бланка, коронка – труда не составило. Куда сложнее оказалось запомнить запись очков и последовательность торгов.

– Признаться, я совсем запутался… – повесил голову коллежский секретарь.

– Полноте! Начнешь играть – тотчас втянешься! – задорно парировал Унгебауэр.

– Учти, я играть не собираюсь.

– Для чего тогда я тут распинался?? – возмутился лейтенант.

– Знать общие сведения не помешает. Но мне думается, что названные тобою господа выигрывают исключительно за счет ловкости рук.

– Что же ты предлагаешь?

– А вот что…

К шести после полудня прибыли в Нижнеудинск. Почти пять часов опоздания… Короткая остановка, и снова в путь. Назавтра путешественников ждал Иркутск.

В восьмом часу вечера Унгебауэр оправил форму и пошел в салон. Горский должен был присоединиться к товарищу спустя десять минут.

Эти десять минут Антон Федорович приводил себя в порядок. Сперва он хорошенько высморкался (остатки былой простуды), затем сменил несвежую сорочку и, наконец, причесался. Причесываясь, обратил внимание, что волосы успели порядком отрасти. Нелюбивший помад он, однако, пожалел, что не обзавелся фиксатуаром. Ну да мелочи.

В салон-вагоне, кроме картежников, никого не было. В окружении господ в строгих черных тройках Унгебауэр отнюдь не выделялся, ибо и сам щеголял вороной тужуркой. Шел разгар торгов.

– Две пики, – коротко бросил господин с плешью, что сидел у окна напротив Демьяна Константиновича. Стало быть, его напарник.

– Две трефы, – возвысил игру моложавый блондин с веснушками.

Унгебауэр спасовал, а когда очередь дошла до четвертого винтующего, тот вдруг просиял в лице и громко поздоровался:

– Господин Горский! – воскликнул золотодобытчик, с которым Антон Федорович имел честь познакомиться в ресторане. Как-де его звали? – Рад вас видеть! Желаете присоединиться?

– Добрый вечер, Игнатий Ферапонтович!

– Нет-нет! Никаких имен! Когда мы играем в винт, предпочитаем обходиться фамилиями. Зовите меня господин Ильин.

«Вот как! Игнатий Ферапонтович – это и есть тот самый ловкач Ильин!»