Квантунская рапсодия

  Дальневосточный правитель, привыкший к проявлению открытого подобострастия, гневно вперил свой колючий взгляд во врача независимо державшегося перед ним. Многие деятели на флоте ретировались, столкнувшись с гневом наместника, но на Добровольского это не действовало. Леча Макарова, врач в первую очередь думал о больном, а не о том, как произвести впечатление на высокого сановника. Вчера бы, Алексеев раздавил бы этого вольтерьянца как таракана, но сейчас от докторишки очень многое зависело.   

 - Наверняка, было бы лучше для скорейшего выздоровления адмирала отправить его в Мукден, а оттуда в Петербург. Для этого дела я готов всячески поспособствовать переезду больного, и предоставлю свой поезд – сдерживая гнев, произнес наместник – как вы к этому относитесь, доктор?

 - Боюсь, что немедленный отъезд больного невозможен, Ваше превосходительство. Как я говорил, для скорейшего выздоровления больному нужен полный покой, а длительные переезды только ухудшат его состояние – изрек врач, категорически отказываясь следовать предложенным ему наместником курсом. 

 - Надеюсь, вы отдаете отчет себе доктор, какую вы берете на себя ответственность, настаивая на оставлении адмирала в этой дыре! А если он от вашего неправильного лечения умрет!? Вы понимаете, какой вред вы можете нанести России!? – зычно пророкотал Алексеев, властно надвинувшись на врача своим генеральским мундиром, обильно увешенный всевозможными наградами. 

 - Можете не сомневаться Ваше Превосходительство, что я приложу все свои усилия, что выполнить свой врачебный долг и постараюсь как можно скорее поставить на ноги адмирала Макарова. Кроме того, остаться в Артуре желает и сам Степан Осипович – смиренно произнес Добровольский.

 - И это все, что вы мне можете сказать!?

 - Да, Ваше превосходительство – твердо ответил врач, мужественно выдерживая взгляд сатрапа. 

 - Тогда нам больше не о чем говорить! Передайте адмиралу, что я справлялся о его здоровье и навещу, когда ему станет лучше. И молите Бога, господин эскулап, чтобы ваш пациент выздоровел, иначе я вам не позавидую – желчно произнес наместник, и тяжело шагая, покинул кабинет главного врача.

  Едва только тяжелые шаги разгневанного властителя Квантуна затихли в глубине больничного коридора, Добровольский позволил себе расслабиться и истово перекреститься. Эта встреча стоила врачу многих сил, но он твердо выполнил данное адмиралу Макарову обещание.

  Отказываясь дать согласие на перевод больного в Мукден, доктор не особо кривил душой и шел против истины. Все заключалось в том, что у Макарова была сильная простуда, в любой момент грозящая перерасти в пневмонию. Согласись Добровольский на транспортировку больного по железной дороге, и шансы адмирала на выздоровление сильно снижались. Смертность от пневмоний в то время не только в Артуре, но и в самой столице была довольно высокой.

  Неудача в удалении Макарова из крепости очень разозлила Алексеева. Конечно, пользуясь своим высоким положением, он мог добиться перевода больного адмирала в Мукден без согласия Добровольского но, вступая на этот путь, наместник сильно рисковал. Тогда бы стало явственным его стремление удалить Макарова от дел флота, а генерал-адъютант не мог допустить подобной огласки. Кроме этого, больной мог умереть в дороге, и вся ответственность за смерть Макарова целиком ложилась на плечи Алексеева. И тогда можно было смело прощаться с мечтой о звании генерал-адмирала и должности морского министра.   

  Пришла беда, отворяй ворота, гласит народная мудрость, и господин наместник не стал исключением. Вслед за неудачей в больнице, у адмирала случилась и другая неприятность. Как не желал он сохранить в секрете известие о телеграмме императора адмиралу Макарову, но по прошествию времени об этом знал уже весь Артур. Шифровальщик сказал писарю, писарь своему приятелю по штабу, тот далее и «страшный» секрет неудержимо расползся сначала по эскадре, а затем и по всей крепости. 

 Узнав об этом штабные правдолюбцы моментально прикусили свои языки и теперь хула не лилась из их уст. Подобно проворной ящерке проскользнувшей сквозь острые зубья вил, они принялись обсуждать иную весть о прибытии в Артур, второй тихоокеанской эскадры.

  Об этом просил царя наместник, об этом говорили присланные из Адмиралтейства бумаги, на этом настаивал и сам Макаров с первого дня своего пребывания в крепости. Но чем больше было разговоров и обсуждений среди моряков, то тем яснее становилось, что кроме четырех новых броненосцев, ничего стоящего Петербург прислать не может. Все остальное были старые корабли, значительно уступавшие врагу по скорости и вооружению.

  Старший офицер крейсера «Диана» лейтенант Семенов пользовался заметным уважением среди офицеров артурской эскадры. Имея неосторожность отказать будущему наместнику Дальнего Востока на его предложение променять флотскую службу на место офицера в его штабе, он надолго застрял в одном звании, но ничуть не жалел об этом.