Квантунская рапсодия

 - Китайская природа сегодня действует явно на стороне нашего противника – мрачно изрек Оку, наблюдая за дождем с ледяным выражением на лице – но я надеюсь, что генерал Кавамура будет счастливее нас в служении императору. 

  Говоря эти слова, барон Оку с полным основанием надеялся на успех четвертой дивизии. У её командира, было достаточно время для выполнения замыслов командующего, но фортуна отвернула свой лик от Оку, не пожелав дать ему полного триумфа в этом сражении. Отбросив казачий эскадрон генерала Самсонова, солдаты Кавамуры устремились в тыл противника и заблудились, двинувшись совсем в другую сторону. Когда же роковая ошибка была обнаружена, было уже поздно. Корпус Штакельберга благополучно покинул Вафангоу и к вечеру 1 июня в полном составе отошел к станции Ванзелин. Потеряв около пятисот убитых и свыше двух тысяч раненых, оставив врагу с десяток орудий, корпус двинулся на север, так и не исполнив своей боевой задачи.

  Оку мужественно перенес удар судьбы. Он даже не отстранил Кавамуру от командования дивизии, ограничившись лишь холодным пожеланием генералу, чтобы его подчиненные лучше исполняли свои обязанности и больше изучали карты.   

Глава VI. Расстановка сил.

      Вишневый сад, окружавший небольшой дом, расположенный невдалеке от императорского дворца в Токио, был тих и опрятен. Стройные ряды аккуратно высаженной сакуры, ставшей символом наступившей в Японии эпохи Мейдзи, дарили обитателям дома приятную прохладу от июньского зноя и свой несравненный аромат.

  От подобного соседства в стенах этого дома должны были царить мир и благополучие, но это была обманчивая иллюзия. Те людям, что посещали этот мало чем примечательный дом, имели свое особенное понятие в отношении мира и благополучия. Собираясь не чаще одного раза в неделю, они вели между собой беседы, чье содержание во многом определяло настоящее и будущее страны восходящего солнца.

  В домике окруженном сакурами, собирался малый тайный совет при императоре Муцухито, состоящий из людей, усилиями которых Япония находилась в состоянии войны со своим северным соседом. Беседуя друг с другом, они вырабатывали стратегию, которая затем в виде приказа Генерального штаба летела в штабы армий воюющих на континенте.

  С большой охотой, заимствуя европейское вооружение и стратегию, форму и орденские знаки, на своих встречах японские генералы и адмиралы приходили в национальных одеждах. Оставляя за порогом дома все чуждое национальному духу, они стремились подчеркнуть приоритет родных традиций над теми изменениями, на которые была вынуждена пойти островная империя.

  Подобные действия были весьма характерны для эпохи Мейдзи. Приняв ради усиления страны новшества Европы, по своему духу японцы остались в эпохе кланового феодализма. Так в состав малого тайного совета входили люди, так или иначе состоящие в клане Сацума, извечно соперничавший в борьбе за власть с кланом Гошу, выступавшего против войны с Россией. 

  В числе тех, кто посетил домик сакуры в этот раз, был генерал Кодама. Этот сухощавый и невысокий человек был в малом тайном совете главным по духу, а не по званию. Следуя воли императора, он занялся составлением плана войны, которая должна была вернуть Японии лары победы над Китаем, несправедливо отобранные у неё европейскими державами. Полностью отрешенный от всех жизненных проблем, генерал скрупулезно составлял свой план, стремясь учесть каждую мелочь. Многочисленные шпионы микадо в Маньчжурии сообщали Кодаме не только численность русских войск и места их дислокации, но даже состояние дорог по которым предстояло в недалеком времени маршировать японским армиям.

  В точно назначенный императором срок, план был представлен ему на рассмотрение, и вскоре одобрен его тайным советом. Узнав о готовности Токио начать войну против России, Англия щедрой рукой предоставила стране восходящего солнца многомиллионные кредиты.

  Война началась точно, так как и планировал Кодама. Стоящие в Чемульпо русские корабли не сумели предотвратить высадку японского десанта на корейскую землю, ставшей легкой добычей армии генерала Куроки. Затем последовал стремительный марш, победа над русскими войсками на реке Ялу, вторжение в Маньчжурию и высадка десанта на Ляодуне. 

  Успех японского оружия на этом этапе был полон, но главное сражение этой войны было впереди. По замыслам Кодамы оно должно было произойти под Ляояном, этой главной базой русских войск генерала Куропаткина и закончиться для противника полным разгромом, вторым Седаном. После столь масштабного разгрома, у противника не оставалось сил не только для продолжения борьбы за Маньчжурию, но даже для обороны Приморья, куда Кодама собирался нанести свой последний удар в этой войне.