Квартал Тортилья-Флэт. Гроздья гнева. Жемчужина

Человек, лишившийся собственности, лишается всего — такова, констатирует Стейнбек, беспощадная буржуазная мораль, обусловливающая драматизм положения Итена Хоули; выпускник Гарварда, вынужденный встать за прилавок лавки, он идет на сделку с совестью ради достижения непрочного успеха. От кассира Морфи Хоули узнает, как можно, оставаясь неопознанным, ограбить банк; от своего хозяина Марулло он усваивает циничную философию коммерческого предприятия. «Учись ловчить, мальчуган,— не то прогоришь»,— говорит Марулло, тот «ловчит», да так успешно, что сам лавочник становится его жертвой. «Деньги и дружба — совсем разное... Деньгам нужна не дружба, а еще и еще деньги»,— поучает Марулло, и Хоули, точно рассчитав все последствия, добивается смерти своего друга, чтобы воспользоваться его деньгами.

Эффект нравственного перерождения «антигероя» «Зимы тревоги нашей» усиливается еще и тем, что, согласно замыслу Стейнбека, первые главы романа образуют как бы параллель библейскому преданию о смерти (страстная пятница) и воскрешении (пасхальное воскресение) Иисуса Христа. Своеобразную нравственную эволюцию претерпевает за эти дни и Хоули, единственный, как можно судить, искренне верующий во всем Ныо-Бейтауне. От «устаревших» понятий о чести, долге, моральной ответственности, связанных в его сознании с заветами христианства, он приходит к принятию жестоких законов реально существующего мира. «Судьи темных глубин» — по сути, все те же марулло и морфи — выносят приговор, п честный, даже несколько прекраснодушный человек умирает в Хоули. Его место занимает беспринципный, готовый на все «возродившийся» стяжатель.

Предательства, совершаемые Итеном Хоули, этим современным Ричардом III американской провинции, в отношении дружески расположенных к нему людей, выглядят чудовищно, но их нельзя считать необъяснимыми, психологически не мотивированными. Конкретный жизненный путь стейнбековского персонажа, быть может, малотипичен, но тем пе менее писателю удалось с высокой степенью реалистической достоверности запечатлеть в нем зловещие симптомы «болезни века». «В этом романе рассказано о том, что происходит сегодня почти во всей Америке»,— пе без основания предупреждал он читателя во вступлении к книге.

Последние годы жизни Стейнбека не были отмечены крупными творческими свершениями. Обретя статут «живого классика», он пользовался расположением со стороны официальных кругов и по инициативе президента Л. Джонсона был, в частности, награжден в 1964 году «Медалью свободы». Но Стейнбека ценила и «молодая», бунтарская Америка, для которой книга очерков «Путешествие с Чарли и поисках Америки» (1962) послужила своего рода путеводителем по многим существенным внутри-американским проблемам, ждущим своего разрешения. Противоречивым в конечном итоге оказалось и отношение Стейнбека к вьетнамской войне. Поддержав в корреспонденциях из Сайгона американское вмешательство, он спустя всего несколько месяцев крайне скептически отозвался об усилиях по «умиротворению» вьетнамского народа. «Создалось впечатление, что мы все глубже и глубже увязаем в трясине,— писал он в августе 1967 года.— Теперь я полностью убежден, что люди, ведущие эту войну, не в состоянии ни осмыслить се, ни удержать события под контролем».

Неудачный, или, по меньшей мере, двусмысленный, эпилог долгого жизненного и творческого пути не в силах перечеркнуть положительного вклада, внесенного Джоном Стейнбеком в развитие прогрессивных тенденций американской литературы, в сокровищницу американского духа. Глубокая симпатия ко всем угнетенным неизменно составляла характерную особенность миросозерцания писателя. Изображение остроты социальных схваток, протест против мертвящей силы собственности, прославление гуманистических идей, мира труда — вот то основное, что сохраняет притягательность лучших книг Стейнбека для миллионов сегодняшних читателей.

А. МУЛЯРЧИК

Квартал Тортилья-Флэт