Квартал Тортилья-Флэт. Гроздья гнева. Жемчужина

– Это ты о Розе Мартин? — заметил Дэнни без всякого интереса. — Чего же еще ждать от португалки?

Пабло и Пилон облегченно вздохнули.

– Да нет. Просто чумазый не знал, что Корнелия завела себе вчера нового дружка, и попробовал войти к ней в дом. Вот Корнелия его и порезала.

– Вольно ж ему было не знать! — чопорно сказал Пабло.

– А он был в городе, когда Корнелия завела этого нового дружка. Чумазый только и сделал, что попробовал войти через окно, когда она заперла дверь.

– Чумазый всегда был дураком, — сказал Пабло. — Он помер?

– Да нет. Она только чуточку порезала ему руки. Корнелия вовсе и не сердилась. Просто она не хотела, чтобы чумазый вошел в дом.

– Корнелия не очень порядочная женщина, — заметил Пабло. — Но она заказывает мессы по своему отцу, хоть он уже десять лет как помер.

– Они ему пригодятся, — заметил Пилон. — Он был скверным человеком и ни разу не попал за это в тюрьму, и он никогда не исповедовался. Когда старик Руис помирал, пришел священник его напутствовать, и тогда Руис исповедался. Корнелия рассказывает, что священник был белее полотна, когда выходил от больного. Только потом священник говорил, что не поверил и половине того, в чем Руис ему исповедался.

Пабло кошачьим движением прикончил муху, севшую ему на колено.

– Руис всегда был лгуном, — сказал он. — Такой душе нужно много заупокойных месс. Но как по-твоему, будет ли толк от мессы, если за нее платят деньгами, которые пропадают из карманов людей, пока они спят пьяные в доме Корнелии?

– Месса — это месса, — сказал Пилон. — Человеку, который продает тебе стаканчик вина, все равно, где ты достал на него деньги. И богу все равно, чем платят за мессы. Он просто их любит, вот как ты вино. Отец Мерфи только и знал, что удить рыбу, и святое причастие весь сезон отдавало макрелью, но ведь оно от этого не теряло святости. Пускай в таких вещах разбираются священники. А нам нечего ломать над ними голову. Где бы нам раздобыть яиц? Неплохо было бы сейчас съесть яичко.

Пабло нахлобучил шляпу на самые глаза, заслоняясь от ярких солнечных лучей.

– Чарли Милер сказал мне, что Дэнни гуляет теперь с Розой Мартин, португалкой.

Пилон в тревоге привскочил.

– Как поживают куры миссис Моралес? — между прочим спросил Пилон.

Дэнни печально покачал головой.

– Все до одной передохли. Миссис Моралес закупорила бобы в банки, а банки разорвало, и она скормила эти бобы курам, а куры передохли, все до единой.

– А где сейчас эти куры? — заинтересовался Пабло.

Дэнни отрицательно помахал указательным и средним пальцами.

– Кто-то сказал миссис Моралес, чтобы она не ела этих кур, а то заболеет, но мы хорошенько их выпотрошили и продали мяснику.

– Кто-нибудь умер? — осведомился Пабло.

– Нет. Наверное, этих кур можно было есть.

– А ты не купил на вырученные деньги немножко винца? — намекнул Пилон.

Дэнни насмешливо улыбнулся.

– Миссис Моралес купила вина, и я вчера вечером был у нее в гостях. Она все еще красивая женщина, и вовсе не такая уж старая.

Пилона и Пабло вновь охватила тревога.

– Мой двоюродный брат Уили говорит, что ей стукнуло пятьдесят, — взволнованно сказал Пилон.

Дэнни отмахнулся.

– Какая важность, сколько ей лет? — заметил он философски. — Женщина она очень бойкая. Она живет в собственном доме, и у нее есть двести долларов в банке. — Тут Дэнни немного смутился и добавил: — Мне бы хотелось сделать подарок миссис Моралес.

Пилон и Пабло уставились на свои ноги, всеми силами души стремясь отвратить надвигающееся. Но это им не удалось.

– Будь у меня деньги, — сказал Дэнни, — я купил бы ей коробку конфет. — Он выразительно посмотрел на своих жильцов, но они молчали. — Мне бы только доллар или два, — намекнул он.

– Чин Ки сушит каракатиц, — заметил Пилон. — Пойди к нему на полдня потрошить каракатиц.

– Хозяину двух домов неприлично потрошить каракатиц, — колко возразил Дэнни. — Вот если бы мне получить хоть часть квартирной платы…

Пилон в сердцах вскочил на ноги.

– Ты только и знаешь, что требовать квартирную плату! — крикнул он. — Ты готов вышвырнуть нас на улицу, в сточную канаву, а сам будешь нежиться в мягкой постели! Пошли, Пабло, — гневно закончил Пилон, — достанем денег для этого скряги, для этого кровопийцы.

И оба гордо удалились.

– А где мы достанем денег? — спросил Пабло.

– Не знаю, — ответил Пилон. — Может, он больше не будет заговаривать об этом.

Однако столь бесчеловечное требование глубоко их ранило.

– Встречаясь с ним, мы будем звать его «кровопийцей-ростовщиком», — сказал Пилон. — Столько лет мы были его друзьями! Когда он голодал, мы кормили его когда он мерз, мы одевали его.

– Когда же это было? — спросил Пабло.

– Неважно. Будь у нас то, в чем он нуждался бы, мы поделились бы с ним. Вот какими друзьями мы были для него. А теперь он растоптал нашу дружбу ради коробки конфет для жирной старухи.

– Есть конфеты вредно, — сказал Пабло.