Квартеронка

Ах, я прекрасно понимаю все значение подобных отношений, но не сумею вам объяснить их до конца. Вам не понять этого страшного неравенства. Представьте себе унизительный брак помещика-аристократа с дочерью его холопа или знатной дамы с ее безродным лакеем и подумайте, какое возмущение, какой скандал вызовет этот редкий случай. По все это ничто в сравнении с отвращением и ужасом, которые вызовет белый, вступивший в законный брак с невольницей. Не важно, что у нее белая кожа, не важно, что она красавица, даже такая красавица, как Аврора — тот, кто захочет жениться на ней, должен увезти ее подальше от родины, подальше от тех мест, где ее знают. Взять ее в наложницы — другое дело! Подобная связь простительна. Южное общество готово признать рабыню-наложницу, но никак не рабыню-жену: это немыслимо, чудовищно, этого общество не потерпит.

Я знал, что умница Эжени стоит выше предрассудков своего класса, но даже и от нее трудно было ожидать, что она не посчитается с предрассудком, запрещающим жениться на рабыне. Да, надо поистине обладать сильным духом, чтобы сбросить с себя оковы, в которых держат человека воспитание, привычки, обычаи, весь жизненный уклад. Несмотря на характер Эжени, несмотря на ее привязанность к Авроре, я не мог на это надеяться.

Аврора была ее наперсницей, ее подругой, но все же и ее рабыней!

Я дрожал при мысли о будущем. Я дрожал, ожидая новой встречи с Эжени. Впереди я видел лишь опасности и мрак. У меня была только одна надежда, одна радость — любовь Авроры!

*                       *                                   *

Я поднялся с постели после бессонной ночи. Быстро одевшись, я машинально проглотил свой завтрак. Но что было делать дальше? Ехать на плантацию и попытаться снова увидеть Эжени? Нет, не сейчас. У меня не хватало смелости. Пусть пройдет день-другой, и тогда я поеду. Быть может, Эжени пришлет за мной? Быть может… Во всяком случае, лучше переждать несколько дней. Ах,какими долгими будут они для меня!

Общество людей было мне невыносимо. Я избегал разговоров, хотя заметил, как и накануне, что привлекаю всеобщее внимание и, очевидно, служу предметом пересудов среди завсегдатаев бара и моих знакомых по биллиарду. Чтобы избежать их, я не выходил из своей комнаты и пытался убить время за книгой.

Но вскоре мне надоела эта жизнь отшельника, и на третье утро я взял ружье и отправился в лес.

Вскоре и шагал между рядами высоких пирамидальных кипарисов, густая, непроницаемая зелень которых смыкалась надо мной, закрывая небо и солнце. Сумрак, царивший в лесу, отвечал моему настроению, и я шел, погруженный в свои мысли, не замечая, куда иду.

Я не искал дичи. Я и не думал об охоте. Ружье болталось у меня за плечом. Енот, который обычно выходит только ночью, в этом темном лесу встречается и среди дня. Я видел, как этот зверек прятал свою добычу в заводи и скользил между стволами кипарисов. Я видел, как опоссум пробирался по упавшему тополю, а рыжая белка, мелькая, словно яркий огонек, прыгала, распушив хвост, на высоком тюльпанном дереве. Я видел крупного болотного зайца, скакавшего по краю густых камышовых зарослей, и еще более заманчивая дичь — быстрая лань дважды промелькнула передо мной, выскочив из темной чащи деревьев. Попался на моем пути и дикий индюк в пышном наряде из блестящих перьев: а когда я шел по берегу речной протоки, мне много раз представлялся случай подстрелить голубую или белую цаплю, дикую утку, тонкого ибиса или длинноногого журавля. Даже сам царь этого пернатого царства — белоголовый орел, с громким клекотом летавший над верхушками громадных кипарисов, был не раз на выстрел от меня.

Однако двустволка по-прежнему висела у меня за плечом, я даже ни разу не прицелился из нее. Никакая охота не шла мне на ум и не могла отвлечь от мыслей, занятых тем, что было для меня важнее всего на свете — квартеронкой Авророй.

Глава XXXI. СОН

Погруженный в свои думы и любовные мечты, я шел наугад, не отдавая себе отчета, куда и сколько времени я иду.

Я очнулся, увидев впереди широкий просвет, и вскоре, выйдя из тенистого леса, неожиданно оказался на красивой поляне, залитой солнечным светом и усыпанной цветами. В этом диком саду, пестревшем венчиками всех оттенков, бросались в глаза бигнонии и яркие головки диких роз. Деревья вокруг поляны тоже стояли все в цвету. Это были различные виды магнолий; на некоторых крупные, похожие на лилии цветы уже сменились не менее заметными ярко-красными шишками с семенами, и воздух был напоен их пряным, но приятным ароматом. Тут же росли и другие цветущие деревья, и их благоухание смешивалось с ароматом магнолий. Не менее интересны были и медовая акация с ее мелкими перистыми листьями и длинными красновато-коричневыми плодами, и виргинский лотос с продолговатыми янтарно-желтыми ягодами, и своеобразная маклюра с крупными, похожими на апельсины околоплодниками, такими же, как у многих тропических растений.