Квартет

— А вот и наша героиня. Поздравляю, читал, читал вашу статью в «Столичке». Неподражаемый стиль, великолепный слог, выше всяких похвал. Потрясающий микс. Ярко, модно, актуально.

От этого мелкого жемчуга фальшивых словечек Елену перекосило.

— Отправляйтесь в гримерку, сегодня пишем пилот, программа выйдет на следующей неделе, как вы, конечно, знаете.

— Откуда же мне знать?

— Как? — удивился Богаделов. — Она уже стоит в анонсе передач, я думал, вы в курсе. Вы же смотрите телевизор?

— Нет.

Богаделов профессионально сделал вид, что не расслышал, и на взгляд из-под насупленных бровей внимания не обратил:

— Да, в этом смысле ваша статья очень кстати, грамотный имиджевый ход, но впредь, я бы попросил, Елена Сергеевна.

— Алексеевна, — хмуро поправила Елена.

— Елена Алексеевна, я бы настоятельно просил, одним словом, не выступать больше под маркой «Астрала». — Богаделов пристально глядел на нее. Он не просил, он выдвигал требование. — Вы станете лицом нашего проекта, и поэтому ваше имя не должно ассоциироваться с кем-то еще.

Далось им ее лицо. Физиономия проекта, морда культурного центра, Боже правый, зачем она ввязалась во все это?

— Послушайте, если вы заберете мое лицо, что же останется мне?

— Кто идет в шоу-бизнес, должен забыть о таких предрассудках. Его лицо ему больше не принадлежит, оно часть имиджа компании. Это, конечно, накладывает некоторые ограничения на ваши действия, но взамен вы получаете свободу, и поверьте, это стоит того.

Что за свобода такая, взамен лица?

— Сюжеты мы уже отсняли, — приговаривал Богаделов, пока Еленины черты старательно замазывали гримом. — Ваш текст написан, вы будете видеть его на экране в студии.

— То есть как, написан текст? — опешила Елена.

— Ну а как же иначе? — всплеснул руками Богаделов. — Вы как дитя малое, честное слово. Вникайте в работу, ТВ имеет свои особенности, это вам не газета. Да, затем вы поговорите с гостем, сегодня у нас Парочкин, модельер, он сканадальная личность, вот примерный список вопросов.

— Погодите, какой еще Парочкин? — Елена отмахнулась от кисточки гримерши, как от назойливого насекомого, и обернулась к Богаделову.

— А вы не в курсе? Парочкин, тот самый, Елена Алексеевна, который в этом зимнем сезоне шил одежду из кошачьих шкурок, — затараторил Богаделов. — Он эти шкурки задешево добывал на живодерне, и был большой показ в Екатеринбурге, на родине модельера, а потом и в Питере, где тоже прошел с большим успехом. А теперь его в Мадрид зовут, такое нам нельзя упустить. Готовится летняя коллекция, это будет что-то потрясающее, но он держит все в секрете, надо постараться выжать как можно больше информации. Он очень красивый юноша, поговаривают, сексуально нетрадиционно ориентирован, эту тему мы тоже не обходим. Надо задать двусмысленный такой ход в разговоре, вы понимаете. В общем, тут все написано.

— Погодите, какой еще Парочкин? — повторила Елена с ужасом. — О чем вы говорите, отказываюсь понимать. Мы же договаривались о культурной передаче?

— Конечно, о культурной. — Богаделов посмотрел на нее с подозрением, озадаченно. — А готовим-то мы какую передачу, по-вашему? О спорте, что ли?

Елена без запинки читала текст перед камерами, но мрачнела все больше. Режиссер поминутно останавливала запись и включала микрофон в студии:

— Елена, пожалуйста, больше жизни. Ну что вы заснули, все у вас отлично получается, не переживайте. Улыбайтесь, улыбайтесь!

Наконец Богаделов, наблюдавший это безобразие с экранов, не выдержал, развернул микрофон и раздраженно проговорил:

— Елена Васильевна, зайдите в мой кабинет.

Елена даже не указала ему на ошибку с отчеством, покорно отцепила от лацкана пиджака микрофон, с сердцем отодвинула стул и вышла.

— Что с вами происходит? — вопросил красный от гнева Богаделов, опираясь обеими руками на стол. — Почему вы отказываетесь улыбаться?

Елена немедленно ощерилась по-американски, показав все тридцать два отменных зуба. Богаделов побагровел еще больше.

— Этот текст никуда не годится, — заявила она. — Какой-то сироп. С этаким стебочком. Пикантный, я бы сказала, сиропчик. Для притомившихся от ночной жизни, для тех, кто жизнью вообще не слишком обременен.

Богаделовское лицо приобрело сиреневатый отлив, продюсер просто слов не находил, и Елена испугалась, что его хватит удар. Но синева сошла, и Богаделов сел в свое начальственное кресло, соединил кончики пальцев рук и сквозь них рассматривал Елену. Вероятно, так экзекутор смотрит на будущую жертву. Но Елена не собиралась принимать любезно предложенную роль, она уселась напротив в кресло для посетителей, и стала ожидать ответа, борясь со жгучим желанием развить тезисы. Она намерена переждать размышление соперника, сколько бы оно ни продлилось.

— Понимаете ли, в чем дело, уважаемая Елена Андреевна. — Богаделов начал мягко, очень мягко, как беседу с умалишенным ребенком.

— Алексеевна. — вежливо напомнила Елена.