Квартира. Карьера. И три кавалера

Через минуту хлопнула дверь. Раздавленная Катя взглянула на записку. Дорогой ресторан. Мода на него прошла, а привычка к месту у богатых консерваторов осталась. И теперь они могли без помех, которые всегда создает ажиотаж, завтракать там, обедать и ужинать. Приезжали семьями с детьми, заглядывали с деловыми партнерами. Якобы случайно встречали одиноких чиновников и подсаживались к ним, хотя столик на чиновничье имя заказали сами. Любовниц не водили, потому что всегда могла зайти жена с приятельницами, чтобы съесть два-три листа салата и запить минеральной водой без газа. В общем, самое то место, чтобы накачиваться в воскресенье. Мирон действительно свихнулся.

Трифонова долго не шевелилась в кресле. Потом медленно и неотрывно допила вино из горлышка. Поставила бутылку. И заплакала от жалости ко всему человечеству и своей беспомощности. Особенно несправедливым казалось то, что дождь смыл с асфальта переписку неведомых москвичей. Но это уже белое сухое действовало.

Глава четвертая

В воскресенье с раннего утра Катя места себе не находила. Александрина всегда помогала ей радостно и бескорыстно. Чего только стоил их приход в гости к трупу. Разве без подруги она выдержала бы такое испытание? Впрочем, труп был потом. А сначала она за руку выводила Трифонову гулять по вечерам. Приучала ходить по городу, не озираясь и не шарахаясь от подворотен. Не исключено, что медсестра до сих пор безвылазно сидела бы в какой-нибудь тесной норе и глотала антидепрессанты. Да еще состояла бы на учете у психиатра. И вот впервые Александрина обратилась за помощью, а Катя самоустранилась. Да, выход из ситуации вчерашняя гостья предлагала безумный. Да, лезть в отношения мужа и жены не стоило. Но ведь они не в пустыне от жажды вдвоем умирают. Неужели совсем ничего нельзя сделать? Неужели бросить близкого человека на произвол повернувшейся к нему вертлявым задом судьбы – единственный разумный выход? Двух близких людей. Мирон ей ничего плохого не сделал, это она его измучила и бросила. Неужели им помочь некому? Так не бывает, Александрина сама внушала это всем подряд.

К вечеру от переживаний Трифонова дошла до ручки в буквальном смысле слова. То есть повернула ручку двери и торопливо, чтобы не передумать, шагнула из дома. Она была стильно одета, обута, строго причесана и легко подкрашена. Опытный глаз заметил бы в ее облике некую небрежность, которая возникает при торопливых или истерических сборах. Но девушка и в безмятежные времена не добивалась совершенства. «Мирон – добрый и порядочный человек, – твердила она себе. – У него два высших образования, первое – Стэнфорд, он не может осознанно издеваться над самим собой и женой. Для начала надо завязывать с алкоголем. Я тактично предложу ему консультацию хорошего врача. Должна найти подход, обязана. С такими неуравновешенными пациентами это удавалось. А если вернусь сейчас назад, в зеркало на себя без отвращения посмотреть не смогу. Никогда».

Она решила не связываться с такси. Пешком переулками в центре быстрее, чем на машине. Но как-то неровно шла на дружеский подвиг – то почти бегом, то нога за ногу. В итоге обнаружила, что добиралась целый час. Ее бабушка в таких случаях говорила: «Уф, доклячилась, сейчас мне только чайку и присесть». Внучка ощущала себя так, словно бежала кросс по пересеченной местности. Ей тоже хотелось сидеть в тихом месте, пить чай и ни о чем не думать. Она огляделась в поисках какого-нибудь кафе, но взяла себя в руки и направилась прямо в ресторан. Там было пустовато. На входе с Катей поздоровались специально нанятые для этого ухоженные девушки. Предложить ничего не успели. Она пробормотала: «Я сама» – и двинулась к мгновенно обнаруженной цели, не взглянув на них.

Обычно Трифонова была вежливой молодой дамой, но при виде Мирона так струсила, что забыла не только о манерах, но и о людях вокруг. Знакомые фигура и лицо Стомахина притягивали ее, а вновь зашевелившиеся сомнения в нужности этого визита отталкивали. Выяснилось, что и в такие моменты человек способен ходить.

Мирон явно не исключал, что напьется, и устроился за столиком напротив двери. Надо думать, планировал выбираться по прямой и точно упасть на руки своего шофера. Хотя возле заведения не было ни одного автомобиля, в нужный момент профессионал возникнет из ниоткуда, чтобы не дать сволочи хозяину рухнуть на землю, то есть на мраморную плитку. И отволочет в переулок, где припарковался. Катя почему-то была уверена в этом.

Парень дожидался горячего в нескучной компании графина с водкой и закусок. Красивее он не стал, но лицо как-то посолиднело и обрело законченность. А может, просто беднело мимикой, когда пил. Она приблизилась и тихо сказала:

– Добрый вечер, Мирон. Давно не виделись. Я тут с приятельницей была. Решила подойти. Можно присесть?

Голос у Кати не дрожал, как ни удивительно. Все-таки операционные медсестры тоже бывшими не бывают. У Мирона чуть приподнялись густые темные брови, как будто он услышал смутно знакомую мелодию. Но голову не поднял. Равнодушно бросил:

– Привет, куколка. Садись.