Квартира, муж и амнезия

— Я в третьей межрайонной больнице, в неврологическом отделении. Вторая палата, — послушно повторила Рита и нажала кнопку отбоя. И тут же телефон в ее руках разразился мелодией звонка.

— Алло, Та… — начала было Рита, уверенная, что это звонит с уточнениями Тамарочка.

— Рита, ты где? Ты куда пропала? Почему у тебя телефон был отключен? Я всю ночь по больницам и моргам звонил! — заорал в трубку муж Гриша, и Рита испуганно отодвинула ее от уха, глядя на серебристый аппаратик, как на ядовитое насекомое. — Рита, ты как себя чувствуешь? Где ты находишься, отвечай! — не унималась трубка, и Рита отключила телефон. Руки дрожали, спина взмокла так, будто она пробежала стометровку.

— Что-то быстро он перезвонил. Сидел, что ли, рядом с Тамарочкой? Или так совпало, что на включенный аппарат попал? — задумчиво протянул Севка. — Если с Тамарочкой сидел, сейчас уже собирается в больницу мчаться. Давайте-ка, граждане, займем места согласно сценарию!

Рита подхватила больничную амуницию и, протиснувшись мимо мужчин, юркнула в туалет переодеваться. Там, натягивая жесткую (от крахмала?) рубашку и завязывая под горлом тесемки, послушала, как входит в роль профессор. Его баритон беспрепятственно проникал через дверь туалета.

— Григорий Борисович, голубчик, я звоню вам с не очень приятным известием. Ваша супруга в больнице. Приступ у нее вчера случился на улице, прохожие «скорую помощь» вызывали. К сожалению, кто-то похитил сумочку Маргариты Ивановны, и единственное, что при ней нашли, — мою визитную карточку. Ваша супруга всю ночь пробыла без сознания, со мной смогли связаться только сегодня утром, я сразу же поехал к Маргарите Ивановне. Рецидивы? Вы знаете, мне пока трудно говорить, чем вызвана вчерашняя потеря сознания… Вы думаете, все-таки съела? А какие именно препараты в аптечке были? Жаль, что вы не запомнили. Думаете, опять попытка суицида? Я помню, вы звонили вчера. Что же вы, голубчик, в таком состоянии на улицу ее отпустили? Ах да, сбежала! Да, да, возможно, вы правы, я сообщу об этом здешнему врачу… А вы сами разве не хотите подъехать? С врачом поговорить, жену повидать. Вы же единственный ближайший родственник, и если выяснится, что Маргарита Ивановна потеряла дееспособность… Она в третьей межрайонной больнице, голубчик. Отделение неврологии, вторая палата. Я здесь, возле нее. Ну что вы, Григорий Борисович, разве я веду речь об оплате? Я, прежде всего, врач и нахожусь возле Маргариты Ивановны по своему врачебному долгу. Да конечно же дождусь.

Профессор сделал паузу и подвел итог разговору:

— Пренеприятнейший молодой человек. Я ему про несчастье с супругой рассказываю, а его, похоже, главным образом интересует, можно ли ее теперь отправить в психиатрическую клинику и сколько я с него возьму за услуги.

Рита накинула поверх рубахи чудовищный бурый халат и повертелась перед зеркалом, вмазанным в стену над жестяной раковиной умывальника. В зеркале отразились голова и плечи, остальное осталось за рамками мутноватого стекла. Но и того, что в нем поместилось, хватило, чтобы понять: больничная одежда превратила Риту в полнейшее чучело. Бурый халат придал коже болезненный зеленоватый оттенок, и девушка теперь выглядела самой настоящей пациенткой, подобранной накануне где-то возле Белорусского вокзала.

— Рита, у меня нет слов. Вы выглядите так, будто вас действительно подобрали вчера на улице, — подтвердил ее ощущения Севка, когда Рита вернулась в палату, опять протиснулась между мужчинами и устроилась на больничной койке, накрывшись серым суконным одеялом и подоткнув под спину подушки с обеих кроватей.

— Она-то выглядит, а нам с тобой где притаиться? Здесь, что ли? — Матвей с сомнением оглядывал стенной шкаф, куда только что повесил Ритин пуховик. Пуховик вольготно раскинулся на пластмассовых плечиках и занял почти все свободное пространство шкафа.

— Спокойно, Самарин, у меня все продумано. Мы с тобой в сортире засядем, — успокоил Матвея Севка. — Пошли пока покурим на лестнице, нервы успокоим. Профессор, вы с нами?

— Я, с вашего позволения, с заведующим отделением пообщаюсь. Мой ученик, на курсе у меня учился в восемьдесят пятом году, — откликнулся Дворецкий.

— Тогда сбор здесь, — Севка кинул взгляд на наручные часы, — ровно в одиннадцать пятнадцать. А вы, Рита, пока расслабьтесь, книжку почитайте. Матвей, на, передай Рите!

И Севка протянул Матвею томик в черной обложке, «Черновик» Лукьяненко.

— Откуда она у вас, вы что, в квартиру ко мне заходили? — испуганно посмотрела на книгу Рита.

— Я, Риточка, вчера в книжный магазин зашел. Но ваша реакция мне нравится, посмотрим, как среагирует на книгу Гриша. Ладно, Рита, вы пока входите в образ, а мы через полчаса вернемся.