Квартира, муж и амнезия

И мужчины, друг за другом, гуськом, едва не задевая плечами стены темного тамбура, вышли из убогого люкса. Рита подержала в руках черный том. Действительно, совершенно новая книга и даже пахнет еще типографской краской. Она раскрыла роман и попыталась читать, но буквы пролетали мимо сознания, совершенно не желая складываться в слова. Рита вылезла из-под одеяла и стала смотреть в окно. Слева вид из окна слегка портила железная, в пятнах ржавчины, пожарная лестница.

Впрочем, вид с высоты пятого этажа и так не впечатлял. Новый больничный корпус остался по другую сторону здания, а по эту сторону окна выходили на унылую пятиэтажку с цифрой семь, криво нарисованной на фасаде коричневой краской. В седьмом корпусе, похоже, располагалось приемное отделение. Рита понаблюдала, как из-за угла ее больничного корпуса вывернулась машина «Скорой помощи» и, внося свою лепту в грязно-снежное месиво на площадке перед подъездом, стала разворачиваться задней дверце к крыльцу. Из приемного покоя вышли люди с каталкой и переложили из машины какого-то человека.

От окна тянуло холодом — рамы были не заклеены. Мало того — верхний шпингалет был не закреплен, и сверху окно зияло приличной щелью. «Люкс с кондишном!» — тихонько усмехнулась Рита и полезла обратно под одеяло, греться. Опять уселась, откинувшись на подушки, и снова попыталась почитать книжку. На этот раз получилось: похождения героя увлекли. Тоже ведь как досталось человеку: пришел домой, а там совсем чужая баба поселилась, всю мебель поменяла и говорит, что всю жизнь тут и жила.

— Да, заходите!

Стук в дверь отвлек Риту на самом интересном месте. Покурили, что ли? Прошло уже полчаса?

— Рита, Рита, ты здесь! Господи, как же ты меня напугала!

Гриша бросился к ней с порога, в три прыжка преодолевая путь от двери до кровати. И резко затормозил, уставившись на книгу, которую читала девушка. Руки, которые он растопырил было (обниматься, что ли, хотел?!), поникли подбитыми крыльями.

— Что это у тебя? — Голос дрогнул.

— Роман. Фантастический. Про другую реальность. Медсестра дала почитать.

Рита отложила книгу в сторону и лихорадочно соображала, что ей теперь делать. Время тянуть, пока мужчины придут?

— А ты что подумал?

— Да я чего только не передумал за это время!

Гриша согнал с лица выражение растерянности и принялся размахивать руками, атакуя:

— Всю ночь как идиот я обзванивал морги и больницы! Как будто чувствовал, что ты попала в историю! Скажи мне, ну за каким чертом тебя опять понесло на улицу?

«Не за каким, а от какого», — мысленно ответила Рита, а вслух сказала:

— А почему ты все время на меня орешь?

— Да потому что испугался за тебя, дурочку. — Гриша расстегнул «молнию» на синей, типа «аляски» куртке, сел на край Ритиной кровати и попытался взять девушку за руку.

Рита руку убрала. Ей захотелось отодвинуться от мужчины, как можно глубже вжаться в стену. Она заслонилась раскрытой книгой, как щитом, и сказала:

— А мне показалось, что ты испугался моей книги.

— Книги? А чего в ней такого страшного, — криво усмехнулся Гриша. Попытки взять Риту за руку он прекратил, и теперь его тонкие, узловатые в фалангах пальцы с розовыми продолговатыми ногтями сплелись в нервный узел поверх колена.

— Гриш, — сказала Рита, задумчиво глядя на его пальцы, — у тебя слишком чистые для нефтяника ногти.

— А при чем тут ногти? — не понял он, разглядывая свой маникюр.

— А при том, что нефть так въедается в кожу — месяц ничем не отмоешь. Гриш, ты мне наврал, да? Ты не нефтяник? И ты мне не муж, да?

Гриша перевел взгляд с ногтей на Риту, и его глаза показались девушке черными от полыхнувшей в них ненависти.

— Как же ты меня достала, дура убогая…

И вот тут Рита перестала держать фасон и стала отползать от этих убийственных глаз, как можно крепче вжимаясь в стенку.

— Григорий Борисыч, голубчик, вы уже здесь? Не ожидал, что вы так быстро доберетесь!

Профессор Дворецкий стоял на пороге палаты ангелом-хранителем и внимательно смотрел на Гришу поверх очков. Он где-то раздобыл халат и выглядел не вчерашним чудаковатым стариком-профессором, а авторитетнейшим светилом медицины.

— Здравствуйте, профессор. Я тут был неподалеку, на «Полежаевской», когда вы мне позвонили, добрался на маршрутке, очень быстро, — отчитывался Гриша, будто школьник. Видимо, под впечатлением от профессорской метаморфозы.

— Извините, друзья мои, но мне послышалось, что вы говорили друг с другом на повышенных тонах. Григорий Борисыч, смею напомнить, что вашей жене…

— Он мне не муж, — громко сказала Рита и добилась, чего хотела.

Теперь Гриша опять смотрел на нее, а не на Дворецкого. А значит, не мог заметить две тени, которые мелькнули за спиной профессора, недостаточно широкой и высокой, чтобы полностью загородить происходящее в тамбуре больничного люкса.

— Лев Казимирович, этот человек — самозванец. Он хочет меня убить. Отравить. И завладеть моей квартирой.