Квартира в Париже

– С тобой ничего не случится? – спрашиваю я. Она переводит на меня взгляд. В нем читается: Я так долго была сама по себе. Вряд ли кто-то позаботится обо мне лучше меня самой.

И есть какая-то гордость, своего рода достоинство в том, как она уходит. То, как она держится, с прямой спиной. Осанка танцора, наверное.

Я думаю о том, что Бен обещал ей помочь. Я тоже могла бы дать ей обещание. Но не знаю, смогу ли сдержать. Не хочется ее обманывать. Но в этот момент я даю себе клятву, что, если придумаю способ спасти ее, то сделаю это.

Пока мы с Тео идем к метро, я, пошатываясь, прокручиваю в голове все, что рассказала нам Ирина. Знают ли они? Вся ли семья в курсе? Даже «хороший парень» Ник? От этой мысли меня тошнит. Вспоминаю, как он сказал мне, что у него «перерыв в работе». Хотя, наверное, тебе и не нужно зарабатывать, если твой образ жизни финансируют куча продающих себя девушек.

И если семья Менье знала, что Бен узнал правду о «Ла Петит Мор», на что они могли пойти, чтобы никто не узнал тайну?

Я поворачиваюсь к Тео.

– Если бы история Бена попала в печать, полиции пришлось бы отреагировать, правда? А это и невозможно, если у Менье есть нужные связи с высокопоставленными людьми. Но, конечно, под давлением общественности начнется расследование.

Тео кивает, но я чувствую, что на самом деле он не слушает.

– Значит, он все-таки что-то нарыл, – говорит он вполголоса. В его интонации больше нет язвительности. Я пытаюсь понять, в чем дело. Неужто он взволнован?

– Это будет сенсация, – говорит он. – Огромная. Похоже на Президентский клуб, но намного, намного страшнее. Такие вещи получают награды…

Я замираю как вкопанная.

– Ты издеваешься? – Я чувствую, как накатывает гнев. – Тебя вообще волнует Бен? – Я вглядываюсь в него. – Ты что, не понимаешь? – Он открывает рот, но я больше не хочу слышать ни слова. – Тьфу. Знаешь, что? Пошел ты.

Я ухожу от него как можно быстрее, как только могу на этих нелепых каблуках. Я не совсем соображаю, куда направляюсь, и, конечно, в моем дурацком телефоне закончился интернет, но я разберусь с этим. Это гораздо лучше, чем провести еще мгновение в его обществе.

– Джесс! – зовет Тео.

Сейчас я почти бегу трусцой. Я сворачиваю налево, на другую улицу. Слава богу, я его больше не слышу. Мне кажется, я бегу правильно. Но проблема в том, что все эти дрянные магазины с телефонами выглядят совершенно одинаково, особенно с выключенным светом и опущенными решетками, внутри никого. Откуда-то доносится странный запах, едкий, как жженый пластик.

Каков ублюдок. Кажется, я плачу. Какого черта я плачу? С самого начала я понимала, что ему нельзя доверять, с первой встречи я подозревала, что у него есть свой интерес в этом деле. Так что это не стало открытием. Может, это все из-за стресса последних дней. Или из-за Ирины: всего того ужаса, что она нам рассказала. Или из-за того, что, несмотря на обстоятельства, я все равно на него запала.

И теперь я одна здесь, снова. Как всегда.

Я сворачиваю на новую улицу. Сомневаюсь. Мне она не кажется знакомой. Но, похоже, в этом городе повсюду вход в метро. Если я пройду пару кварталов, уверена, наткнусь на один из них. Поглощенная свомими мыслями, я не сразу замечаю суматоху вокруг. Крики и вопли: уличная вечеринка? Может, мне не стоит идти в этом направлении? Потому что я только что поняла, что с другого конца улицы в мою сторону идет одинокий парень, держа руки в карманах, уверена, с ним все в порядке, но проверять я этого не хочу.

Я сворачиваю с дороги и направляюсь на шум. Я слишком, слишком поздно понимаю, что это не уличная вечеринка. Я вижу толпу, двигающихся в мою сторону в балаклавах, плавательных очках и лыжных масках. Запах сбивает меня с ног. Огромные клубы черного дыма поднимаются в воздух, как грибы. Я слышу выкрики, вой, звук удара по металлу.

Жар накатывает на меня мощной волной, и я вижу огромный костер посреди улицы. В огне угадывался перевернутый набок почерневший кузов полицейского фургона, его лизали языки пламени.

Мельком я замечаю, как полиция в защитном снаряжении приближается к протестующим, вижу их шлемы и пластиковые экраны, как они рассекают воздух дубинками. Слышу хлесткий треск дубинок, когда они опускаются. И теперь, смешиваясь с черной гарью, появляется другой вид дыма: сероватый, он рассеивается во все стороны – приближается ко мне. На секунду я замираю на месте, наблюдая. Люди бегут в моем направлении, двигаясь вокруг зигзагами. Толкают, кричат, яростно прижимая ко рту шарфы и футболки. Парень рядом оборачивается и что-то бросает – бутылку? – назад в толпу полиции.