Квартира

— Короче, так, — поднял он взгляд на Поклонского, — каждый день просрочки для тебя — «лимон»! Уже на сей день с тебя причитается… — Егор Кузьмич снова взял в руки пистолет. — Так, десяточка будет.

Поклонский растерянно хлопнул глазами.

— В течение часа перекинь бабки, сам знаешь, куда…

Ковтун описал в воздухе стволом пистолета воображаемую дугу, которая должна была символизировать перевод денег на офшорный счет, а Поклонский так и смотрел в ствол — как загипнотизированный.

— Что молчишь? — грубо окликнул его вооруженный генерал.

— М-мм… — тяжело вздохнул девелопер. — А что я могу сказать? Вы, Егор Кузьмич, «Репортаж с петлей на шее» читали? Так вот, вы мне сейчас этот роман и инсценировали. Я согласен! Что я могу еще сказать?

Генерал оглядел его снова. Покачал головой:

— Ой, не верю я тебе, Игоряша! Вот хоть тресни, не верю! Смотри, Поклонский, не крути!!! С генералом Ковтуном никто шуток не шутил! Расстреляю! Рука не дрогнет. А мой друг министр внутренних дел оформит как самооборону. А то и вовсе вывезем тебя на свалку и там зароем. Никто и не вспомнит. Понял? Пшел прочь!

Кризис заставлял Ковтуна быть жестким даже с самыми лучшими партнерами, а Игорек Поклонский уже выпал из графы «надежный».

Кризис

Как известно, политика и бизнес вещи юридически несовместимые. Госслужащим строго-настрого запрещено заниматься коммерцией. Повсеместно развернувшаяся борьба с коррупцией, или, по крайней мере, шум этой кампании, припугнули многих чиновников. Пришлось — нет, не оставить предпринимательство, а переоформить все на родственников и подставных лиц. Однако в отечественном политическом истеблишменте до сих пор остались уникальные позиции, которые позволяют обладать статусом крупного политика, получать иммунитет от преследования, пользоваться государственными благами и при этом не прекращать свой частный бизнес. Такой уникальной должностью являются места в верхней палате парламента, в Сенате. Сенаторы на вид чрезвычайно важные, носят очень дорогие костюмы, ездят на «Роллс-Ройсах» и «Бентли», живут на Рублевке, Тверской и в Монако.

Павлов встречался с сенаторами по роду своей деятельности: на кое-кого из них, несмотря на иммунитет, все же заводились уголовные дела. И тогда одни пускались в бега, другие сдавали бизнес, компаньонов и друзей, дабы откупиться от гонителей. Самые отчаянные шли на эшафот. Но, невзирая на неабсолютный характер юридической брони, сенатское кресло по-прежнему манило очень многих.

Формальная процедура выдвижения и утверждения этого кандидата в сенаторы была скрупулезно соблюдена, и к прошлому Новому году в недавнем прошлом депутат, а еще раньше начальник департамента жилья столицы, а до этого удачливый девелопер и бизнесмен Александр Кныш занял светлый кабинет на Дмитровке. Он тут же произвел ремонт и полностью поменял мебель, приспособив все под свои нужды. Например, поставил тяжелый боксерский тренажер-манекен в полный человеческий рост, набитый песком и обтянутый толстой кожей. Саша увлекался боевыми искусствами и не отказывал себе в удовольствии помутузить свое кабинетное чучело.

Особенно ему удавался так называемый «бэкфист», удар тыльной стороной кулака с разворотом вокруг своей оси. Подходит к тебе человек и вдруг отворачивается. Ты машинально за ним: «Эй, куда?» А сбоку в скулу летит, как пушечное ядро, кулак. Удар, нокаут. Твой противник торжествует.

Сегодня удар удавался, как никогда, и манекен трещал, стонал и кряхтел. Секретарь, явно привыкшая к шумному хозяину, спокойно пила кофе в приемной.

— Аллочка, дай мне свежие сводки по рынку недвижимости, — раздался голос начальника в селекторе на столе.

Аллочка поперхнулась. Вроде бы только что доносились из кабинета шлепки и гулкое буханье кулаков шефа об это «кожаное чудовище».

— Сейчас, Александр Сергеевич, — отозвалась девушка и заклацала кнопками клавиатуры, а через пять минут она же занесла теплые свежеотпечатанные листочки начальнику.

Кныш перелистал все графики и схемы и улыбнулся секретарше широкой и белозубой винировой улыбкой «стоматологическое чудо».

— Прекрасно. Замечательно. Кризис делает свое черное дело.

Она не была его любовницей, хотя некоторое время назад поддалась его настойчивому вниманию, и у них некоторое время была связь, которая столь же внезапно оборвалась. Александр Кныш весь свой огромный потенциал направлял исключительно на работу, которой отдавался полностью и без остатка. В таком напряженном ритме не было места ни любви, ни ухаживаниям. Он любил повторять, даже беседуя с прекрасными девушками:

— Говори только «да» или «нет». Никакие объяснения не нужны. Я сам могу объяснить все что угодно.