Квартирант с приданым

Потом Настя услышала, как за ее спиной раздалось тяжелое топанье, а еще через минуту на голову девушке опустился мешок.

— Помогите!

Но кто бы мог ей помочь в пустом поле! Разве что дядя Витя! Но где он? Куда делся? Между тем Настю скрутили сильные руки, подняли в воздух и поволокли куда-то. Девушка ничего не видела, но слышала лай Борея. Собака крутилась рядом, то рыча, то оглушительно лая. Но потом лай перешел в визг, и Настя поежилась. Похоже, ее дорогого песика тоже схватили.

Тем временем Настя путешествовала по воздуху в неизвестном направлении. Впрочем, неизвестность недолго ее мучила. Прошло всего несколько минут, как она услышала звук открываемой двери машины и голоса:

— Куда ее?

— Туда же! К тем двоим.

— А собаку?

— Пса в салон. И глаз с него не спускай.

— Слушай, Бобер, а не много ли возни?

— Ты забыл, чей это пес? Забыл, сколько за него положено?

— Я не про животное, с ним все ясно. Я про этих троих. Оставим их тут, а? Вон и земелька мягонькая уже трактором вскопана. Как специально для нас старались.

Первый размышлял. А Настя ждала, затаив дыхание.

— Пожалуй, можно было бы их тут до весны оставить.

У Насти душа ушла в пятки.

— Ну! — обрадовался один из бандитов. — Я и говорю! Закопаем их тут!

— Можно было бы, но… Нельзя!

— Бобер, да чего их с собой тащить? Лишний груз.

— Ты всей политики не понимаешь. Может, они знают чего важное. Кончить мы их всегда успеем. Так что грузи девчонку в багажник, пса в салон, и поехали.

Бандит выругался, но дальше спорить со старшим не посмел, и Настю небрежно кинули в багажник. Тут под ней оказалось что-то мягкое. Оно шевелилось и невнятно ругалось:

— Твою душу на грушу!

— Дядя Витя! — обрадовалась Настя. — Вы тоже тут?

— Чему радуешься, пигалица? Всех нас повязали. Сперва Малого скрутили, пока мы с тобой за собакой ходили, потом меня взяли. Теперь и ты им попалась. Собака хоть удрала?

— Нет. Она тоже у них.

— Ох, твою же!.. — взвыл дядя Витя. — Ну все! Наша песенка спета. Если знаешь какие молитвы, Настась, читай их все.

— Вы тоже молитесь.

— Мне уже поздно. Грехов на мне слишком много. А у тебя душа чистая, может, тебя Господь еще и помилует.

Молитв Настя знала не так уж много, да и те со страху забыла. Она так и сказала дяде Вите.

— Своими словами проси.

И Настя стала просить своими словами. А что ей еще было делать? Как-то не прививалось у них дома церковное воспитание. Мама в церковь ходила очень редко, бабушка тоже, да и то все больше ругалась на жирных попов, которые вместо того, чтобы работать, лишь бороды да животы себе отращивают.

— Нам велят ни мяса, ни масла в пост не есть, а у самих лица так и лоснятся.

Но сейчас, в минуту крайней опасности, Настя как-то не думала ни о попах, ни об их рационе, а помнила лишь о том, что, кроме как у Бога, помощи ей просить не у кого. И что она еще слишком молода, чтобы умирать. И не пожила, считай, совсем, и детишек не родила, и замуж не вышла. Да что же это такое, неужели ей, вот так молодой и незамужней, помирать по вине каких-то троих негодяев? Не может Бог этого допустить! Нет, кто угодно может помирать, а она выживет!

И такая убежденность посетила Настю, что ее прямо в жар кинуло. А потом случилось то, что иначе как чудом и назвать было нельзя. Машина их похитителей внезапно вильнула и резко пошла в сторону. Одновременно раздалось шипение, как будто бы откуда-то резко выходил воздух. Настя не понимала, что происходит, но считала, что всякие перемены лично для них лишь во благо.

Внезапно она услышала крики трех бандитов, доносящиеся из салона машины:

— Держи! Руль держи!

— Колеса пробило.

— Что происходит?!

Это кричали похитители, которые тоже ничего не понимали. А потом машина остановилась, но крики бандитов стали еще громче. И Настя поняла, что к машине подбежали еще какие-то люди. И намерения у них были совсем не дружественные. После недолгого сопротивления трех похитителей вытащили из машины, и теперь уже они сами оказались в роли пленников. Потом багажник открыли, Настю вытащили и поставили на ноги, но мешок с ее головы не сняли. Так она и стояла, покачиваясь на ветру и прислушиваясь к долетавшим до нее звукам. И чем дольше слушала, тем ясней понимала, что ничего хорошего лично ей от этой смены эскорта не светит.

— Люди добрые, — подала она голос, стараясь, чтобы он звучал как можно жалобнее, — а можно меня развязать?

Но вместо этого ее лишь подняли и перенесли в другую машину, где уложили на полу, а сверху на нее поставили свои ноги пассажиры. И Настя сочла, что ее положение лишь ухудшилось. Первые похитители определили ее в теплый и уютный багажник, где под ней была подстилка в виде дяди Вити и шофера Малого, а тут ей пришлось лежать на голом полу, где тянуло холодом из двери, да еще чьи-то каблуки больно давили ей на поясницу. Но стоило Насте пошевелиться, как она получила такой тычок под ребра, что едва не потеряла сознание от боли.

— Лежи тихо, мясо!

Жуткие люди! Жуткие нравы! И место, в которое они ее везут, наверняка такое же жуткое.