Квартирная развеска

— Вообще-то в Белужьей бухте на Соловках есть заповедный дельфиний клуб, в который с разных широт и долгот заплывают они с неизвестной целью. По правде говоря, поведали мне однажды байку, мол, один из ссыльных, на гибель сосланных священников постоянно пребывал именно на побережье, поскольку работал в шарашке по теме добывания водорослей, из которых заключенным варили суповую баланду, а всем прочим гражданам готовили агар-агар; по слухам, избранный кремлевский повар добавлял его в суфле для Сталина. И этот исследователь-священник по ходу дела проповедовал соловецким дельфинам и рыбам, а также водорослям, как святой Франциск проповедовал птицам.

— Агар-агар... уж не о Флоренском ли вы говорите?!

— Именно о нем. Кроме всего прочего, по преданию основатель Соловецкого монастыря Зосима прибыл на остров верхом на белухе. И тоже, видать, плыл да молился, мне это только сейчас в голову пришло. Так что тренинг многовековой, в годы ГУЛАГа подкрепленный.

— Ваш Соловок мог с отцом Павлом подружиться, и не просто войти в контакт, а полюбить человека, обратившегося к нему лично вслух и мысленно с проповедью и молитвою. Я, между нами, давно пишу о Флоренском. Не для печати. Какая печать. Я всё пишу, знаете ли, не для печати. Иногда что-нибудь чудом издается, мир не без добрых людей. Вы даже не представляете, какой подарок мне сейчас сделали. Конечно, отец Павел проповедывал дельфинам, рыбам и водорослям; чем они хуже птиц? У него была особая любовь к божественным произведениям природы, ко всякой твари Творца. Я не удивлюсь, если параллельно поезду, телячьему транссибирскому экспрессу, увозившему отца Павла в Восточную Сибирь последней ссылки, плыл на Дальний Восток, следуя за полюбившимся человеком, Соловок. Чудом встретились они, радуясь бесконечно, и на Дальнем Востоке. Но вот когда Флоренского снова повезли в Ленинград на расстрел, дельфин за ним не поспел, отстал, замешкался, ошибся, надеялся увидеться на Белом море, а его нежданного друга расстреляли даже и не на берегах Невы, то ли в Левашове, то ли в Лодейном поле, кто знает.

— Думаю, знает именно наш дельфин знанием-чутьем мгновенным неведомой связи безымянных полей.

— Поля времени, например, — сказал Наумов. — А сколько дельфины живут?

— Лет сорок-пятьдесят.

— Если наш вообще не бессмертный. Вам не кажется, что Соловок сейчас в своем далеке нас слышит и блеет: «Не бойтесь, я с вами, следуйте за мной»? А мне известно точно: переменилась не только книга моя, а и моя будущая жизнь. В соответствии с главным свойством этого дельфина: способностью изменять жизни столкнувшихся с ним людей.

— Могу подтвердить, — подала реплику девушка с двумя собачками. — Я тому живое свидетельство.

Тут вышла из-за дома полуброшенная жена бывшего матроса с уснувшей в берлоге индокитайского шелкового одеяла девочкой-младенчиком и сказала:

— Давайте мою картину, вы, должно быть, устали ее держать.

— Я могу подержать, — сказала девушка с собаками, — что ж тут трудного, это я сейчас с подругой временно работаю в зоопарке, я вообще-то дизайнер, таскать планшеты с натянутой бумагою мне с институтских лет привычно. И поменяла я работу именно из-за дельфинов. Начальник моего бывшего КБ, лауреат Государственной премии, сидел у нас в Мухинском, называемом старыми преподавателями-архитекторами по старой привычке училищем Штиглица, в ГЭКе, заприметил меня на защите диплома, вытребовал в свое конструкторское бюро по распределению, где я и подвизалась в роли дизайнера десять лет. Кульман мой стоял на антресолях, в окне моем красовался купол Исаакиевского собора. Было чисто, тепло, меня окружали выклеенные мною макеты приборов. Заказчики последней разработки пришли втроем, заказ из секретных, у меня был так называемый «малый допуск»; трое военных, морские офицеры. Мне следовало спроектировать плавучее рабочее место оператора-наблюдателя, объектив оптического устройства смотрел вниз, в воду, стул принайтован к плотику, подлокотники, налобник обрамлял окуляр. Человек должен был наблюдать за дельфинами, как мне объяснили, не расшифровывая смысла и назначения всех кнопок пульта управления.