Квартирная развеска

По удивительному стечению обстоятельств в состав «Желтого круиза» входил русский художник Александр Яковлев (Арлекин из парного портрета «Пьеро и Арлекин», написанного им вместе с другом его Шухаевым). Яковлев написал внушительных размеров полотно (около 12 квадратных метров), на коем запечатлел всех участников экспедиции, ситроеновские вездеходы, песок пустыни. Среди прочих видим мы на картине и Тейяра де Шардена.

Косвенным последствием раскопок экспедиции и встречи с Гоби было то, что Тейяр получил много свободного времени для разработки своих идей, философских, эволюционных, теологических: он оказался взаперти. После июля 1937 года, когда Япония начала войну на захват всего Китая, де Шарден не успел эвакуироваться и оказался на 10 лет почти изолированным в посольском квартале Пекина, затворник запретного города Духа. С 1937 по 1946 год он поддерживал связь с внешним миром лишь перепиской, работал над трудом своей жизни и заботился о сохранении драгоценных палеонтологических коллекций миссии.

В 1946 году с готовой рукописью «Феномена человека» он вернулся в Париж. Разрешения на печатание от своего иезуитского ордена он не получил. На долгие годы его основной труд остался под спудом: многое в нем казалось генералу ордена и всей иезуитской верхушке подозрительно неортодоксальным, антидоктринальным, а в 1951–1954 гг. ему даже запретили ездить в Париж и преподавать. И в 1951-м он принимает предложение, связанное с работой в США и руководством археологическими раскопками в Африке. За год до смерти, уже живя в Нью-Йорке, он напишет: «Все приключения в области духа — это Голгофа». Он успел дважды побывать на местах предполагаемых раскопок в Южной Африке, побывать в Сарсена в Оверни, где он родился. В 1955-м он умер в Америке от сердечного приступа.

Я узнал от одного из своих друзей, что во время Первой мировой войны Тейяр был мобилизован, прошел всю войну санитаром, получил Военную медаль и орден Почетного легиона.

Другой мой друг позже, много позже, прочитал в интернете о парижском знакомстве Тейяра и дружбе с Вернадским, о родственности их идей.

Его матушка была родственницей Вольтера, должен же был кто-нибудь в семье отмолить вольтерьянское безбожие. Полное имя родившегося 1 мая 1881 года мальчика было Мари-Жозеф Пьер Тейяр де Шарден; вот и биографий в биографии его было на пятерых.

В Оверни, где жил он в детстве, поговаривали об обитавших в горах и возле города Орийяка первобытных людях.

В горах было много потухших вулканов. Первое, что я запомнил о Тейяре раз и навсегда — его детское бегство из дома в горы.

Уж не читал ли докладчик «Книжного обозрения» доклад о «Феномене человека» в обратном времени? Докладчик напоминал синантропа, бородатенький, круглоголовый. Когда я к шапочному разбору прокрался в зал, пропустив и полную биографию, и все о ноосфере, точке Омега, коллективном духе и разуме, Сверхжизни, — он заканчивал выступление свое.

— В шесть лет Пьер исчез из дому, его с трудом нашли на дороге, ведущей в горы: по его словам он шел «посмотреть, что находится внутри вулканов».

После чего похожий на синантропа ушел со сцены, и его сменил веселый румяный мэнээс с вихром либо чубом на лбу собирающийся поведать нам о Карле и его драконах Эдема — по материалам, как он выразился, неопубликованной статьи, созданной Карлом Саганом перед защитой диссертации о происхождении жизни.

Мэнээс (так и в программке было помечено: МНС, то ли инициалы, то ли младший научный сотрудник) оглядел трибуну докладчика, она ему не понравилась, попробовал было приземлиться на стул за столом, да не понравились ему подлокотники, поэтому присел он на край стола, бочком, наподобие амазонки, да еще и ногой в сандалетке время от времени побалтывал. Этот человек в клетчатой ковбойке и видавших виды туристских брюках вообще был свободен до крайности, почти развязен.

— Автора, о котором идет речь, — начал он, на секунду заглянув в мятый клочок бумаги, видимо, с тезисами, — будем называть Карл С. Фамилию его вы узнаете по его редкому имени да по названию будущей книги «Драконы Эдема». Книга задумана, одна из глав написана вчерне, общие тезисы существуют, но автору пока некогда заняться осуществлением своего плана. Книга появится непременно, но когда — не знает никто. Может, через пять лет. Может, через десять. Вы встретитесь с ней, и моя цель — заинтересовать вас, сделать так, чтобы вы запомнили, о чем в ней идет — то есть, пойдет — речь, не пропустили ее в суете дневной. Книга эта доставит вам немало радости, развлечет вас, поведает вам нечто о человеке, заставит вас задуматься.

— Да откуда вы знаете, — спросил некто из рядов, — что автор вообще ее напишет?

— Он мне сам сказал, — жизнерадостно ответил докладчик, — а все намерения свои осуществляет он непременно.

— Этот ваш Карл — ученый из Москвы? — последовал второй вопрос из первого ряда.

— Он иностранец.

— Где же вы с ним виделись? — спросил, улыбаясь, Времеонов.