Квартирная страда

— Боже мой! Кого я вижу! Иванъ Иванычъ! — восклицаетъ субъектъ въ пальто-крылаткѣ.

— Ахъ, Петръ Иванычъ! — откликается субъектъ съ портфелемъ и спрашиваетъ:- Квартиру?…

— Квартиру, чортъ-бы ее побралъ! Пятый день ищу.

— А я такъ ужъ восьмой… И все безъ толку. Каждый день послѣ службы два часа времени употребляю. Да кромѣ того у меня жена черезъ день пріѣзжаетъ съ дачи и ходитъ по городу.

— Ну, а моя жена въ послѣднемъ мѣсяцѣ гуляетъ, такъ ужъ ей не до квартиры.

— Опять?!.

— Что-жъ… Богъ благословляетъ. Пять лѣтъ ничего не было. Думали, что ужъ совсѣмъ покончили, анъ нѣтъ. Вотъ изъ-за этого обстоятельства и перемѣняю квартиру. Тѣсно. Мамка-кормилица понадобится. А вы знаете, что такое мамка? Вѣдь ее кой-куда не положишь.

— Знаю, знаю… Самъ плясалъ подъ мамкину дудку. Захотѣла разъ, чтобы чай ей отъ стола подавали на серебряномъ подносѣ, и нарочно для этого мельхіоровый подносъ купилъ. «А то, говоритъ, уйду»…

— Ну, вотъ видите. А у меня въ дѣтской и такъ три кровати, да четвертая нянькина, такъ ужъ будущаго новорожденнаго съ мамкой и некуда дѣвать. Комната большая, при нуждѣ можно-бы… Но мамка…

— Знаю, знаю… Самъ собственноручно солдата ея въ казармахъ разыскивалъ и двѣ кумачевыя рубахи ему вручалъ, чтобъ у мамки молоко не пропало.

— А жарища-то! И вдругъ, по этой жарищѣ квартиру искать!

— Каторга. Я считаю, что отысканіе по этакой жарищѣ квартиры — это одна изъ казней египетскихъ.

— Хуже-съ. Танталовы муки. Вотъ вамъ жизнь-то! Служишь, получаешь чины, ордена, а тутъ квартира — и… Тьфу! Наказаніе… И если-бы у меня не кончался срокъ старой квартиры пятнадцатаго Августа…

— И у меня пятнадцатаго Августа. Но вамъ что! Вамъ съ полъ-горя, вы человѣкъ тощій, но намъ, толстякамъ…

— Батенька, я хоть и не толстъ, но у меня ревматизмы въ рукахъ и ногахъ, такъ каково мнѣ по лѣстницамъ-то! Да еще и съ портфелемъ…

— Поручили-бы портфель-то курьеру привезти. Онъ и привезъ-бы вамъ къ подъѣзду.

— Отецъ родной, у насъ только два курьера, и ищутъ квартиру для его превосходительства.

— Ахъ, и онъ перемѣщается?

— Перемѣщается. Квартиры нѣтъ подходящей, и черезъ это золъ, какъ цѣпной песъ. Вѣдь изъ-за этого-то у меня и портфель. Потребовалъ, чтобъ къ завтра одно дѣло… А и дѣло-то не спѣшное. А меня сегодня вечеромъ, какъ на зло, на винтъ звали. Фу! — отдувается тощій субъектъ, выхватываетъ изъ кармана платокъ и, снявъ шляпу, отираетъ со лба и съ лица потоки пота.

— Фу-у-у! — повторяетъ полный субъектъ и, вытащивъ платокъ, тоже отирается.

Пауза.

— Ну, что-жъ, звоните дворника, — говоритъ тощій субъектъ.

— Да я ужъ и то два раза звонилъ, но никакого толку.

— Звоните въ третій разъ. Надо-же дозвониться, или, наконецъ, обратимся къ швейцару.

— Да вамъ-то собственно что? — спрашиваетъ полный субъектъ. — Я хочу немножко поотдохнуть и поотдышаться. Я только что сейчасъ въ домѣ рядомъ три лѣстницы смѣрилъ.

— Какъ, что мнѣ? Тоже квартиру. Будемъ вмѣстѣ смотрѣть.

— Нѣтъ, Иванъ Иванычъ, это неудобно.

— Отчего неудобно?

— Да какъ-же, помилуйте. Я раньше васъ къ этому дому подошелъ. Здѣсь для меня окажется подходящая квартира, а вы у меня ее отобьете.

— Вы раньше сюда подошли, а я нарочно къ этому дому пріѣхалъ, потому что мнѣ нашъ экзекуторъ еще сегодня утромъ га этотъ домъ указалъ. Онъ для своей тещи въ домѣ квартиру смотрѣлъ, но тещѣ его оказалась квартира въ пять комнатъ велика, а мнѣ именно въ пять-то и надо.

— Да и мнѣ въ пять. Нѣтъ, Иванъ Иванычъ, я ужъ прошу васъ отойти и смотрѣть гдѣ-нибудь въ другомъ мѣстѣ. Помилуйте, что-же это такое! Мучился я, мучился, бродилъ, тольео набрелъ на подходящее — и вдругъ вы…

— Позвольте… Да, вѣдь, это вашъ экзекуторъ набрелъ вчера, а вовсе не вы… Вы даже не нашего вѣдомства.

— Плевать мнѣ на вашего экзекутора! Что мнѣ вѣдомство! Никакого я экзекутора не знаю и знать не хочу!

Полный субъектъ уже начиналъ горячиться. Тощій субъектъ схватился за ручку колокольчика и изо всей силы сталъ звонить дворника, тоже раздраженно приговаривая:

— Экзекутора можете и не знать, на экзекутора можете плевать, но ежели онъ указалъ на подходящую мнѣ съ дровами квартиру въ пять комнатъ, то я до тѣхъ поръ не успокоюсь, покуда не осмотрю ее! Да-съ…

— Вы можете послѣ меня смотрѣть.

— Съ какой-же это стати? Лучше ужъ вы послѣ меня ее осмотрите, ежели ужъ на то пошло.

— Но, вѣдь, это-же съ вашей стороны не благородно. Я ужъ стоялъ у дома, когда вы подъѣхали къ нему! — кричалъ полный субъектъ и въ свою очередь сталъ звонить дворника.

— Какое имѣете право, милостивый государь, говорить мнѣ, что я неблагородно поступаю! — тоже возвысилъ голосъ тощій субъектъ. — Мнѣ указали квартиру, а вы сами набрели.

— Скажу больше: свинство!

— А вы нахалъ послѣ этого!

— Что? Что? Повторите!

— На-халъ! Да-съ… Нахалъ! Я ему изъ учтивости предлагаю вмѣстѣ квартиру посмотрѣть, а онъ эту-же квартиру мнѣ и запрещаетъ смотрѣть! Нахалъ!

— А вы? Вы… мерзавецъ, коли такъ…

— Самъ мерзавецъ! Самъ съѣшь!

У воротъ стоялъ дворникъ безъ шапки съ заспанной рожей и съ всклокоченной головой