Квартирник

— Владимир Борисович, вот второй — я усадил парня на стул, не остывший еще после костлявой задницы Василия.

— Так-так, а кого это к нам привели — Близнюк, как кот ученый заходил кругами вокруг сидящего задержанного, как будто выбирая место, куда вцепиться острыми когтями. Потом старший опер выдвинул из встроенного шкафа ящик с инструментами, и стал перебирать их, оценивающе поглядывая на съежившегося, как сдутый шарик, задержанного. Наконец из кучи ржавых гаечных ключей и пассатижей была извлечена деревянная киянка. Парень, сидящий на стуле, согласно распечатки значащийся, как Иванов Сергей, судорожно сглотнул и уставился на пыточный инструмент, положенный на стол, напротив его глаз.

— Владимир Борисович, я скоро подойду?

— Угу. — Близнюк не сводил радостно-предвкушающего взгляда с взмокшего парня, операм сегодня повезло — Вася выбрал неудачного напарника, который до мокрых штанов боялся боли.

Получив разрешение, я, не теряя времени, бросился в дежурку. Девушка, от вида которой закипала моя кров, все также скромно сидела на лавке. Я для вида почитал книгу происшествий, а потом тихонько спросил у помощника дежурного:

— Девушка за что доставлена?

— Так она за вами записана, с квартирной кражи ее привезли. Будешь с ней работать?

— Ну да, сейчас только кабинет свободный найду.

С кабинетом мне повезло, опера, обслуживающие прибрежную зону, куда то выезжали, поэтому просто сунули мне ключ и сказали, как закончу, оставить его дежурному. Получив в свое распоряжение свободную «хату», я побежал к старшему. А там все было на мази, и Близнюку было не до меня. Мой напарник, наклонившись к самому лицу плачущего парня, орал, брызгая на него слюной, как такого дебила будут иметь в задний проход всей камерой, а Близнюк, стоя сзади, давил задержанному на могучие плечи, пригибая его к низу.

— Владимир Борисович, я там… — от меня досадливо отмахнулись, что я расценил как разрешение поработать с задержанной самостоятельно. Когда я вел девушку в сторону кабинета, я чуть не кончил в штаны — так прелестно изгибалась ее талия, широкая юбка, распахнувшись парусом, не могла скрыть линию стройных ног, а каблучки туфелек, отбивали такт в унисон с моим сердцем.

Громов

Не знаю, слишком хитрые были хозяева квартиры при оборудовании ее охранной сигнализацией, или наоборот, но контрольную лампочку им вывели за опанелку двери, и если не знать, где она, то ее и не видно. С одной стороны, жулики стараются не лезть в квартиры, стоящие под опекой вневедомственной охраны, а с другой стороны, умные воры знают, что у вневедомственной охраны норматив прибытия на сработавший объект — две минуты, а по факту — пять, а пять минут это куча времени, если знаешь, что искать. В любом случае, квартиру вынесли, все внутри перевернули вверх тормашками, но по выходу из подъезда два парня и подошедшая к ним девушка, вместе с сумкой вещей, были приняты в заботливые руки экипажа «ночной милиции».

Я быстро обошел подъезд, выполняя бесполезный, но обязательный ритуал — «поквартирный обход», выписал справку в том, что никто из жильцов девятиэтажного подъезда ничего не видел, не слышал и не мог рассказать о безобразии, случившемся на пятом этаже. Гордые (чуть не упустили злодеев, но победителей не судят) бойцы вневедомственной охраны привезли испуганную хозяйку жилья, которую тут же успокоили, что вещи все изъяты и не зря она ежемесячно платила три рубля за услуги родной милиции. В общем, все было как всегда, криминалист даже умудрился изъять хорошие «пальцы» с полированной поверхности шкафа. Через два часа мы, опер, следователь и эксперт ЭКО, предвкушая скорый обед, спустились к ожидающей нас у подъезда, но злой водитель сообщил, что обед переносится на неопределенное время, а нас очень ждут в на Бродвее, в здании одного из громадных проектных институтов, что ограняли Сердце Города.

Девятиэтажное безликое здание, как говорится, из стекла и бетона, имело много подъездов. Нужный нам находился с торца дома и был украшен скромной, темно красной вывеской «Центр научно-технического творчества молодежи при Дорожном комитете ВЛКСМ». За стеклянными дверями находился с слабоосвещенный холл, с лестницей, ведущей на верх. В лево и в право холл имел, занавешенные черной тканью, ответвления, откуда в разнобой доносилась, уже подзабытая мной озвучка импортных фильмов, присущая началу эры капитализма. Гнусавый голос Вениамина Володарского превалировал. Посреди холла стоял обычный конторский стол с пачкой каких-то билетов на поверхности, за которым сидел молодой человек, вскочивший при нашем появлении.

— Здравствуйте, вы на кражу приехали? Вам на третий этаж.