Постовой

Роман Путилов Постовой

Глава 1 По тундре, по железной дороге

— Паша, Паша, очнись!

— А? — я подскочил и ударился о хромированный упор верхней полки. В глазах двоились какие-то пятна. Мутное мурло, с «порнографическими» жидкими усиками, склонилось надо мной, тыкая мне в рот стопку, наполненную до краев прозрачной жидкостью с стойким запахом резины.

— Что, уже приехали? — с верхней полки перегнулась еще одна мутная рожа, с которой, блеснув в свете фонаря за окном, мне в руки кувыркнулся какой-то предмет. Я осторожно отвел в сторону стакан, из которого мне на руку все-таки плеснулась ледяная жидкость и поднес к лицу таинственную вещь с верхней полки. Это была обычная серая солдатская ушанка, по-дембельски ушитая, закрашенная и оглаженная на деревянной болванке, вызывающе блестящая советской красной звездой.

— Громов, ты пить будешь? — в мою сторону снова сунули стакан. Я в полном охренении принял его и уставился на виночерпия. Передо мной, покачиваясь, стоял мой сослуживец по танковому учебному батальону — Серега Старыгин.

— Я буду — сверху соскользнула темный силуэт и сел за столик напротив меня. Второму фигуранту моего кошмара я удивился чуть меньше. Это был еще один мой земляк, но из ремонтной роты — Михайлов Алексей. Он взял бутылку с забытой мною черной этикеткой «Водка посольская» и набулькал себе треть граненного стакана.

Я поразился теме сна, автоматически опрокинул свой сосуд в глотку, и почти поперхнулся. Водку явно «бодяжили» из технического спирта, а такую дрянь надо глотать, пока тебя не вывернуло от тяжелого запаха. На столе закуска отсутствовала напрочь. Я привычно ткнулся носом в суконный рукав шинели, втянул носом запах, и расслабился. Нормально пошла.

— А че так холодно?

— Ты че, уже пьяный? — засмеялся Серега: — Вагон же не отапливается, поэтому в нем для нас места нашлись. В минус сорок никто не хочет в таком ехать, а нам только до шести утра дотерпеть, и мы дома.

Вагон закачался на стыках, я опять ударился головой о стойку верхней полки, и понял, что это совсем не сон. Во сне так больно не бывает. Я вспомнил этот вагон, и пять бутылок паленной водки, которую нам продал только таксист, потому что во всей столице Колчака последний месяц водки в магазинах не было. Как сказал нам извозчик экипажа с «шашечками», продукция городского ликеро-водочного завода замерзла в товарном вагоне где-то в районе Благовещенска при умеренной температуре минус пятнадцать градусов, а при проверке завода компетентными органами в составе водки нашли весь набор ядов семейства Борджиа. По одной версии, ходившей в городе, «присел» директор завода и главный технолог, по второй версии в колонии номер три в поселке Кормиловка сформировали новый отряд номер сорок, контингент которого состоит сплошь из работников завода. В любом случае, завод закрыт на клюшку и опечатан.

Забытая под слоем прожитых лет информация хлынула в мою голову. Скрывая растерянность, я поднял стопку, чей бок украшал старинный герб города, на дальней окраине которого я, не по своей воле, провел два далеких года. Эту стопку я, в последнем увольнении, купил в Торговом Центре в память от городе, где ветры зимой дуют так сильно, что уши щелкают на морозе. Преодолев внутреннюю дрожь, быстро опрокинул в рот «спиртосодержащую» жидкость, опять занюхал рукавом, выпустил вверх резиновую вонь технического спирта, смешанного с густым клубом пара и откинулся на полке, натянув шапку на лицо. Я ничего не понимал.

В этом поезде я ехал к новой жизни, к родному дому. Я четко помнил почти каждый день своей короткой двадцатилетней жизни, и в тоже время я знал, что еще двадцать минут назад я был вполне состоявшимся пятидесятилетним мужчиной, без материальных и других проблем, счастливым мужем и отцом. Последний осознанный миг в моей «длинной» жизни, который я прожил — я ехал на машине, было жарко, я потянулся за бутылкой воды и через мгновение мой армейский друг сует мне в лицо стопку водки. На Вальхаллу этот вагон не похож, хотя много общего, пью с друзьями «паленную» водку, потом пойдем искать проводницу, дебелую девку с обесцвеченными кудрями, ну, а там, и битва с пассажирами отапливаемого вагона недалека. Сон, клиническая смерть, сумасшествие? Не знаю, для всех этих вариантов я слишком больно бьюсь головой о металлический поручень.