Квазар

— Ничего, ничего, старик, — говорил Павел, зевая. — Я проснулся, встаю.

Он включил свет и стал менять белье. (Ночное сунул под кровать.)

— Сначала зарядка, — сказал Павел и стал разминать мускулы ног. Они еще спали, были жидкие. — Просыпайтесь, просыпайтесь, — говорил он и взял со спинки стула другое белье — свежее и холодное. Застучав зубами, оделся.

Теперь он полностью пробудился — увидел рысь на стене, услышал теткин храп, то и дело переходивший в носовые разнообразные присвисты, наружные звуки: проходили машины, взревывали, гремели кузовами. Натужен их голос, недоволен. Должно быть, им тоже хотелось дремать в теплых, сухих гаражах.

Джек взглядывал на него. Но идти на улицу гулять, вдыхать воздух, набираться бодрости на весь день не было сил.

Заскулил Джек.

— Встаю! — ответил Павел и поднялся. Так, стоя, он съел завтрак — булочку с маслом, выпил два стакана густого и сладкого кофе из термоса (вторую булочку ел Джек).

Запах кофе повис в комнате, вкусный и добрый. Вот уже и бодрость, и голова работает.

«А в полдень еще хлебну лимонника».

Джек шел к двери — было время их первого моциона.

…Воздух был густ и мягок. Дождь сыпался на плащ, дробил по капюшону. Павел с Джеком прошли свою норму — обошли четыре раза квартал. Народ еще только просыпался, улицы были пустынны и раскисли от дождя.

Дикая птица, уже начавшая свой день, крутилась в палисадниках: Павел с Джеком то и дело вспугивали дроздов и даже подняли серую куропатку, непонятно зачем явившуюся в город.

Она переходила дорогу и, наткнувшись на них, взлетела, пошла воздухом — вдоль улицы.

Джек замер — так положено легавому псу.

Попался им пес-сосед, добрый знакомый. Приветствуя их, махал грязным хвостом. Он прошелся с ними.

Сделав моцион, они вернулись.

Тетка уже протапливала печь сухими листьями, гнала вон из дома набравшуюся через форточки сырость. Вынимала листья из мешка и пригоршнями совала в топку. Но дым лез обратно. Тетка морщилась, отворачивала лицо. Руки ее были в саже до локтя.

Дым был с вкусом весеннего костра. Павел позвал Джека и закрыл дверь комнаты.

Пока тетка на этих листьях варит обед, у него достаточно времени: этим утром полагалось набросать (пользуясь свежестью головы) три карандашных эскиза для панно. Тема — «Городские птицы».

3

Сюжеты на бумагу легли не сразу. Особенно первый. Он дыбился, не давался в руки, и это сердило Павла. Он прикидывал и так и этак, строил композицию то плоскостную, то глубокую, располагал главные точки по углам треугольника.

Но справился лишь японским художническим приемом. Резкими ударами цветных карандашей он дал передний план — свисающие рябиновые ягоды и держащие их осенние ветки. Сочетание красных ягод и зелено-коричневой усталости дерева сразу поставило рисунок.

На ветках будто сами расселись дрозды — веселые, пестрые… Потребовались кое-какие перемещения, но в результате штучка получилась прелестная. Дело пошло. Печка перестала дымить.

Павел отправил Джека на кухню завтракать овсянкой. Сам взял следующий лист бумаги.

На ней он рассыпал синиц и набросал красноватое здание за ними. Эта мгновенно рожденная композиция сразу встала на лапы, словно кошка, свалившаяся с крыши. Третий сюжет — сорока, присевшая на телевизионную антенну, — был прост незатейливостью тонов и рисунка.

Затем он прикинул на бумаге длинного формата схему их объединения в одну горизонтальную композицию — птицы на мощном фоне города. Он приписал под схемой свои соображения (материал, колорит и т. п.) и прилег на минуту: в нем сидела такая изнуряющая, такая сладкая тяжесть, что Павел испугался уснуть — и вскочил, стал ходить по комнате.

— Этак я ничего сегодня не сделаю…

Проходом взглянул на расписание — значился эскиз маслом небольшой охотничьей картины (халтура, но сработать ее нужно на уровне). «Ты сделал все, намеченное на сегодня?» — спрашивала рысь со стены. Нет, не все.

Еще чтение, укол, работы по двору.

— Ничего-то я не успеваю, — сказал Павел.

…Только сходив на укол и отобедав, смог он начать работу с эскизом. Павел выпил тридцать капель лимонника, сел и свел брови до ощущения твердости между ними. Внимание ограничивалось, и даже хождения тетки, даже покалывание в боках не мешали ему.

— Итак, штучка охотничья, — бормотал Павел. — Сюжет конфликтный: городской охотник — во всем городском (куртка, сапоги, ягдташ и прочее) — кокнул утку. И она упала в озеро, и ее нужно достать. Вода со снегом, берега тоже (время раннего снега, березы в листве). Желтое, белое, синее… Ха! Драка тонов! Задача — свести их вместе. — И Павлу стало весело, что они так различны в своей красочной природе, так злы друг к другу.

Павел взял шкатулку и стал прикидывать на грунтованном картоне смеси красок. И так работал до путаницы в голове.

— Что же, не получилось, — сказал он Джеку. — Далее нас с тобой ждут два пути.

Он стал ходить по комнате. Можно ждать снега и ехать в место подходящее…

Там и сделать нужное количество этюдов.

Вариант второй — посоветоваться с отцом сейчас. Павел достал кипу отцовских этюдов.