Квазар (СИ)

На следующий день я твердо решила вообще не смотреть в сторону гурутийца. Когда утром он пришел в душ, я отвернулась на бок, притворяясь спящей. После процедур Вин Ары, я снова осталась одна и мне начало казаться, что я сойду с ума от безделья. Я пыталась отвлечь себя медитацией, останавливая поток мыслей, но в мою голову лезло то, от чего я пыталась избавиться. Образ ненавистного гурутийца стал навязчивым и это окончательно испортило настроение. Поэтому, когда вечером пришла сестра главы Ордена и сказала, что уговорила своего брата сыграть для нас вечером на хангах, я не знала, радоваться мне этому или прийти в ужас.

В конце концов, я решила, что развлечение мне не помешает, ибо это вынужденное заключение в доме Ан Ара уже сводило меня с ума. Когда гурутиец пришел в комнату, чтобы спустить меня вниз, я старалась не смотреть ему в глаза.

— Сегодня тебе лучше? — сухо поинтересовался он.

— По-прежнему, — недовольно буркнула я.

Он помотал головой и поднял меня на руки. Я тут же задышала быстрее, но постаралась сделать равнодушный вид, расспрашивая при этом его сестру о том, умеет ли она сама играть. Она ответила, что училась когда-то, но ее особой любовью это не стало.

Когда мы спустились вниз, я увидела, что на диване лежало два круглых крупных инструмента с многочисленными выемками в форме кругов. Ан Ар посадил меня в кресло, а сам, умастившись на диване, уложил инструменты подле себя. Я намеренно не смотрела на мужчину, разглядывая лишь ханги, а затем то, как он играет. Однако стоило ему только сделать первый удар рукой по металлическому кругу, как во мне тут же всколыхнулись какие-то давно забытые чувства. Сердце мгновенно открылось, и на глаза набежали слезы. Такая эмоциональная реакция часто возникала у меня при соприкосновении с искусством, а музыка, которая полилась из-под рук гурутийца, была восхитительной. Опешивши, я уже не могла остановить себя. Чем больше он играл, тем сильнее нарастало чувство благоговения и эйфории. Слезы невозможно было остановить. Слишком сильным был эффект музыки, которая проникла слишком глубоко внутрь моего существа. Так вот, что это были за медитации, которые они проводили! Теперь мне стало понятно, что это было настоящее волшебство, то, которое помогало вдруг соприкоснуться с самим собой. Эта музыка, она открывала для тебя все двери к глубинным частям твоей души и я, пораженная и потерявшая дар речи, исступленно слушала, боясь прервать это чудо. Через какое-то время я стала ощущать, что мои руки хотели движения, словно они знали, как играть на ханге. Они, возбужденные душевным порывом, мечтали прикоснуться к этому чарующему инструменту.

Ан Ар играл сначала как-то отстраненно, а затем более неистово, возбужденно. Эта его игра, она рассказывала его историю, ту, которая не могла быть выражена словами. Она лилась, наполняя пространство различными переживаниями от медитативного состояния до перехода в неистовое опьянение. В какой-то момент я полностью забыла то, где я была, кто играл на этом инструменте и даже то, кем была я. Перед глазами стали мелькать какие-то странные картины, похожие на те, что я видела во сне пару дней назад. Вот я молодая девушка, влюбленная и счастливая, бегу по берегу широкой реки, укутанная лучами двух солнц. Мой дом стоит неподалеку и я, оказавшись внутри, нахожу мое любимое место на чердаке. И там я беру в руки свой любимый музыкальный инструмент и играю на нем. И мой мир становится дивным и сказочным.

Из трансового состояния меня вырвал голос Вин Ар.

— Ты в порядке? — тихо спросила она.

Я посмотрела на нее так, словно впервые вижу, затем мотнула головой.

— Кажется, да, — ответила я, понимая, что Ан Ар больше не играет. Он с тревогой смотрел на меня и выглядел так, будто не дышал.

— Ты плачешь, — сказала гурутийка.

— Да? — переспросила я так, словно этого не осознавала. Я тут же вытерла лицо рукавом халата и посмотрела на Ан Ара.

— Я никогда не слышала ничего подобного, — сказала я настолько искренне, насколько вообще могла. — Это было невообразимо, непередаваемо прекрасно.

Он молчал, и его глаза выглядели так, словно он хочет что-то сказать, но не может выговорить.

— Я была уверена, что тебе понравится, — сказала Вин Ар, — думаю, тебе и самой хочется попробовать, — предложила она.

— Да, но я не умею, — смутилась я.

— Когда Ан Ар вылечит тебя, пускай разрешит тебе поиграть, думаю, ты найдешь себе приятное занятие на какое-то время, ты же не против, брат? — спросила женщина.

— Нет, — пространно ответил он.

— Благодарю, — ответила я, все еще находясь под сильным впечатлением от музыки.

— Я уже пойду, — засобиралась домой Вин Ар, — увидимся завтра.

Женщина, попрощавшись с братом, удалилась, и я тут же ощутила неловкость от того, что осталась наедине с гурутийцем. Мое сердце было растроганным и моя оборона пала. Я просто сидела молча и смотрела на огонь, на зная, что сказать.