КвазаРазмерность. Книга 3

Появилось несколько направлений «ликвидности жизни», а количество анализов увеличилось с трех до девяти. Впрочем, подобное увеличение сбора данных для анализа поддерживалось не всеми, что послужило причиной разделения теории на новую и старую школы. Новая школа закладывала в расчеты ликвидности жизни не только энергетические и физические показатели личности, но и социальный статус, экономическое состояние жилого комплекса, принадлежность к одному из двух уровней реальности КвазаРазмерности, причем процент ликвидности жизни у коренных жителей Квазара был выше, чем у жителей Размерности, если, конечно, оцениваемый человек не жил в Isistius labialis, где в недалеком прошлом произошел теракт, унесший жизни девяноста процентов населения, находившегося в Квазаре.

Что касается Манх, прибывшей из Galeus longirostris изучать заменивший правое легкое мозг Эсфирь, то она достаточно серьезно относилась к теориям ликвидности жизни. О дате своей смерти она узнала еще будучи подростком, когда начала изучать спорную теорию, познакомившись с ученым, исследовавшим ликвидности жизни. Тест стоил недешево, но для приверженцев и последователей проводился бесплатно – это была их собственная контрольная работа, которая должна была показать, способны они продолжить изучение науки или нет. Манх прошла тест, но от дальнейшего изучения ликвидности жизни отказалась, увлеченная новым ученым и новыми горизонтами.

Оставив друзей и забросив собственные исследования «ликвидности жизни», она посвятила свою долгую, как обещали тесты, жизнь официальным репродукционным центрам, работая преимущественно с генетическими аномалиями. Подъем по служебной лестнице был долгим и нелегким. Десятки перспективных исследований, курируемых Манх, зашли в тупик. Никто не отрицал ее талантов, но неудачи, преследовавшие Манх за годом в год, сформировали вокруг нее нерушимую ауру ученого, навсегда застрявшего на стадии молодого и перспективного. Исследования Эсфирь были последним шансом для престарелой Манх.

Второй мозг, дополнительные связи и раздельные процессы вычислений, превращавшие сознание в многопоточный механизм восприятия, маячили перед глазами Манх обещанием долгожданного признания на закате жизни. Нет, здоровье ее было прекрасным, и обычные нейронные медицинские тесты, черпая комплексную информацию из интегрированного жидкого чипа, обещали еще как минимум десять-пятнадцать лет, но Манх подсознательно осталась приверженцем теорий «ликвидности жизни», согласно которым ей осталось чуть больше двух лет.

Многие, узнавая дату своей смерти, отказывались верить, но два из трех предсказаний попадали в точку с точностью до нескольких месяцев. Манх не боялась смерти – она боялась, что умрет, не получив признания. И ради признания она готова была на многое.

Первым нарушением, которое совершила Манх, стала подмена анализов Эсфирь. Женщина с дополнительным мозгом вместо правого легкого определенно представляла интерес для изучения, но не настолько, чтобы Иерархия выделила целый отдел для этих целей, поэтому Манх пришлось фальсифицировать отчеты, завысив в десять раз показания дополнительного мозга женщины, впавшей в кому. Чтобы скрыть обман, Манх почти с первого дня начала пичкать Эсфирь стимуляторами, способными вывести активность мозга на заявленный в фальшивых отчетах уровень. Дозировки превышали предельно допустимые, гарантируя свести подопытную с ума, но Манх разработала компенсационную программу, способную перераспределять нагрузки между дефективным основным мозгом и дополнительным мозгом, сбрасывая излишки во время транзакции.

Трудности возникли почти сразу, потому что Манх не учла модифицированный жидкий чип, интегрированный Эсфирь с рождения, который позволял нейронным сетям работать с дополнительным мозгом, установленным вместо правого легкого. «А ведь только это делает эту женщину маленьким шедевром», – думала Манх, завидуя ученым, которые смогли разработать подобную систему, а главное, найти семейную пару, которая согласилась бы на эксперимент, потому что в противном случае клирики закрыли бы проект раньше, чем ребенок успел бы окончательно сформироваться.

Один из знакомых связался с Манх и попросил разрешения присоединиться к исследованиям. Его имя было Мей-Ар, и большую часть жизнь он провел в Квазаре.

– Чем мой эксперимент мог привлечь акеми? – подозрительно спросила старого знакомого Манх.

– Базовые ядра, – уклончиво ответил Мей-Ар.

– Только базовые?

– Даже на этом уровне Иерархия сильно ограничивает исследования, так что меня интересуют только базовые ядра.

– С каких пор акеми подчиняются Иерархии?

– Разве твой проект не курируют клирики?

– Само собой, курируют.

– Думаешь, они разрешат мне присоединиться к проекту, если я скажу, что собираюсь заняться незаконными экспериментами с основными ядрами личности?

– Думаю, нет.

– Поэтому я прошу у тебя разрешения присоединиться к проекту, чтобы изучать базовые ядра твоей подопытной.

– Пациента.

– Ну, пусть будет «пациента», – улыбнулся Мей-Ар.