Кваздапил. История одной любви. Окончание

Я опешил. То есть, по ее мнению, трусы – излишество?!

Машка хотела шмыгнуть мимо меня в ванную, но застыла, озаренная внезапной идеей:

– Я придумала новую игру! Давайте сыграем все вместе, такого еще не было: будем играть в карты на одевание!

В проеме двери виднелся разложенный диван родителей, развалившийся на нем голый Захар готовил себя к следующему раунду, а установленный перед диваном планшет показывал жесткую порнуху.

– А ремня не хочешь? – Это все, на что хватило фантазии. Во мне все бурлило и клокотало, я едва сдерживался.

– Отличная идея! Сыграем на «дать ремня»! И уж тогда я отыграюсь за прежнее!

Нервы у меня не выдержали. Я схватил Машку поперек тела, поднял ее, взвопившую от неожиданности и дрыгавшую ногами, и припечатал пятерней по мягкому месту так, что от звона стекла задрожали. Машка взвыла, а с дивана вскочил ее малолетний полубовничек:

– Что за х…ня?! Маш, чего он? Ты же говорила…

Смысл слов «праведный гнев» впервые дошел до меня в исконном смысле. Я никогда не позволял себе материться в чужом присутствии, матерные слова в моем исполнении – крайний довод для тех, кто не понимает иначе. Сейчас меня допекли: проявить такое недержание речи в моем доме, при девушках…

– Слушать надо не женщину, а совесть, … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … …!

Я выдал невероятную фразу, в течение которой, как выяснилось еще при первых испытаниях, слушателей не покидает ощущение причастности к высокому искусству, а после остается состояние ступора. В памяти, если услышавшему вздумается повторить, всплывают лишь фрагменты, запомнить и сразу воспроизвести такое нереально, только частями и после упорных тренировок. Филька подслушал этот шедевр у одного военного и записал на диктофон. Мы перевели заковыристую речь в удобочитаемый текст и долго заучивали – как раз на такой случай, когда нужно повергнуть противника в шок, разнести в прах и вытереть об него ноги. Дескать, думаешь, что умеешь ругаться? А вот неправ ты, через пень-колоду коромысло тебе в зад, чтобы прокладка между ушами не болталась. До тех пор я просто не знал, что «многоэтажная брань» – это определение, а не фигурный оборот речи, и каждое слово в небоскребе было неприличным до неприличия, а о существовании некоторых в таких вариациях, произведенных от всем известных корней, большинство матерщинников даже не подозревало.

На миг установилась тишина. Откинув Машку, как ненужную вещь, я надвинулся на Захара, схватил его за выставленную вперед защищавшуюся руку и заломил ее. Прихватив второй рукой его одежду, я повел его перед собой, нагнутого к полу, в прихожую – как тачку, которая катится туда, куда ее толкают.

Машка с визгом набросилась на меня сзади. Она дубасила кулаками в спину, затем напрыгнула сверху и стала душить.

Такие мелочи меня не волновали. У меня появилось настоящее мужское дело, и я его делал. Сознание собственной правоты придавало сил, а на душу снизошла великая гармония: впервые за много лет, я думал и делал одно и то же. Моя совесть была чиста.

На шум выскочила прикрывшаяся одеялом Даша:

– Ты что творишь?!

– У тебя есть брат? Ты бегаешь перед ним нагишом? А твой парень перед ним матерится в его доме, где внаглую «жарит» его малолетнюю сестру?

Наконец-то я высказался, и на душе полегчало еще больше.

Свободной рукой я сдернул с себя Машку и распахнул дверь на лестничную площадку. Машка отскочила назад, Даша прикрыла ее одеялом.

Повезло, что снаружи никого не оказалось. Честно говоря, мне было все равно. Я вытолкал Захара, бросил ему вещи и захлопнул дверь, а когда обернулся, на меня из белого кокона одеяла со страхом глядели две головы. Машка пряталась за Дашу – реально боялась, что я продолжу избиение или так же выгоню на улицу.

– Пока я дома – никакого мата, никаких потрахушек, а ходить только в приличном виде, понятно? – озвучил я новые правила, которые с этой минуты действуют в доме.

– Понятно.

Машка беспрекословно пошла на попятный, мой гнев не вечен, и, когда успокоюсь, она опять начнет свои выкрутасы. Что ж, посмотрим. Я отступать не собирался.

– Теперь никого к себе пригласить нельзя, что ли? – Согласия со мной у сестренки хватило всего на пять секунд. – Ставим железный занавес для противоположного пола?

– Если парень придет в гости – я не против, но в гости – в дом, а не…

– Значит, нам придется прятаться по подворотням, чердакам и подвалам?

– Попробуйте. Узнаю – пожалеете, что на свет родились.

– Это глупо.

– Нет, это правильно. Пусть я понял это поздно, но все же понял, и теперь будет так, как должно было с самого начала.

– Даш, скажи ему! Зачем он всем усложняет жизнь?

– Даша, лучше молчи. Кстати, я тоже был неправ, и больше такого не повторится.

– Ты во многом неправ, – Машка подозрительно сощурилась, – поясни, не повторится что?