Кваздапил. Наявули 2

Мы с Хадей – люди разных традиций, и кроме как проблемами для всех наш роман не кончался ни в одном из вариантов. Конечно, можно жить с девизом «Через тернии – к звездам» и ломать возникающие на дороге стены одну за другой. Кто-то считает счастьем именно это – тяжелый совместный путь в светлое завтра, кто-то просто готов выдержать его ради возможности того самого «светлого завтра». Я – из последних, ради «зачем» выдержу любое «как». Я готов снова пройти те же испытания, но теперь это не нужно второй стороне – настоящая Хадя не знает, что в моем сне у нас был роман.

Чтобы роман случился, Мадина должна умереть, а Гарун быть расстрелянным и едва выкарабкаться с того света. Если сон вещий, и я каким-то седьмым чувством проник в мировой информационный поток, где узнал обо всех этих событиях – смогу ли обрести счастье с Хадей, зная цену?

Нет.

Вывод убийствен: о Хаде нужно забыть.

А как? Я давно проснулся, а сон не выветривается. Домой к родителям, что ли съездить?

Сокомнатники потихоньку вставали, комната превратилась в вольер для коал и ленивцев. Согбенные фигуры поднимали себя с помощью мата и в порядке очереди плелись в сторону ванной.

Надо было умыться и побриться, пока они ворочались. В ожидании я налил и включил электрочайник.

– Мы в клуб собрались, – проинформировал меня Тимоха.

Он встал следом за мной и уже преобразился. Странно было видеть его живым и веселым. Любопытно, насколько сон вещий?

– В боулинг? – спросил я.

– Ага. – Тимоха пригладил длинные космы пятерней. – Пойдешь?

– У меня другие планы. Дай на минуту свой телефон. Или сам покажи, куда снимки скачал.

Если возмутится или пошлет в дальний пеший поход – извинюсь и сошлюсь на то, что еще не проснулся.

– Ты же спал?! – Тимоха выпучил глаза. – Ну, брат, даешь. Пардон, конечно, сотру сегодня же. Ну, а ты красавчик – сразу с двумя! И с кем – со звездами потока! Белею от зависти.

– Не почерней. Стирай сейчас, при мне.

Прощально смакуя каждое изображение, Тимоха нехотя удалил добычу.

– Теперь понятно, какие у тебя планы. Нам бы такие.

Через полчаса входная дверь за шумной компанией закрылась, и ванная, наконец, осталась в моем распоряжении. Можно потешить себя редким удовольствием – в тишине и покое понежиться в горячей воде.

По захламленности ванная комната превосходила спальню и кухню вместе взятые. Заваленная вещами стиральная машина по одну сторону, раковина умывальника по другую, белье поверх натянутых между стенами веревок, а сзади, на внутренней стороне двери, полотенца на гвоздях, изображавших вешалки. Середину занимал зев пластиковой ванны, на дне валялись грязные брюки Тимохи. Я убрал их в полиэтиленовый пакет, сполоснул белую посудину и, раздвинув сушившееся на веревочках белье, включил воду.

Умывался-брился я неспешно, глядя на медленно поднимавшийся уровень воды и вспоминая невероятные сны. А ведь в самый неподходящий момент ко мне заявилась Мадина!

Я вернулся в комнату и, как был, одетым лег на кровать.

Несколько минут, проведенные за пролистыванием лент соцсетей, ни к чему не привели, никто не входил, никто не вставлял ключ в замок. Я даже выглянул на лестничную площадку, а затем в окно.

Мадины не было.

Почему-то стало тоскливо.

Реальность, наконец, вытеснила сон. Что теперь?

Просто жить, как жил до сих пор. В моих снах у Машки постоянно возникали проблемы, надо съездить и поговорить с сестренкой. Хотелось стать лучше – появился прекрасный повод заслужить ее дружбу и доверие.

Я еще раз выглянул в окно и на лестничную площадку.

Ничего. Ни скрипа подъездной двери, ни шагов по лестнице. Тихо и пусто. А жаль. После того, как любовь к Хаде оказалась сном, а «любовь» с Настей канула в прошлое и в будущем не принесет ничего, кроме нервных разбирательств со снимками, возможное общество Мадины казалось приятным. Мне было одиноко. Как сказал классик, «душа ждала кого-нибудь», и кто бы ни пришел, я буду рад.

Стоило раздеться, погрузиться в воду и расслабиться, как в притворенную дверь ванной комнаты раздался стук.

– Можно? – Не дожидаясь ответа, ко мне вошла Мадина. Скорее, влетела, будто за ней гнались. Глаза искрились, губы расцвели улыбкой: – Привет, это я.

Передо мной в выразительном изгибе струилось обворожительное создание, одетое в накинутую на платье куртку. Наполнение темно-зеленого платья гипнотизировало, песочные часы талии жалили рельефом подробностей, расположенных выше и ниже, прямой взгляд нокаутировал любую мысль о бегстве с поля боя. По выразительным тонким губам пробежал язычок. Обладательница этих чудес пришла за реваншем, противник либо сдастся на милость победителя, либо будет уничтожен.

От Мадины за версту веяло женственностью, искушением и некоей несвойственной возрасту зрелостью. Впрочем, заменим термин спелостью, так будет точнее, и представим не налитое яблоко, не тугой арбуз или размякшую дыню, а сочный персик. Бархатистый и прямо-таки сочившийся.

Слова у меня испарились. Вещий все же был сон. Сбывалось пусть не все, но почти все.