Кваздапил. Наявули

– Когда люди рискуют жизнью, чтобы по чьей-то просьбе раздобыть технику со значимыми файлами, они копируют добычу. На всякий случай. То, о чем говорю, я видел своими глазами. Не переживай, тех записей больше нет – я понял, почему пришлось прибегнуть к таким мерам. И сейчас я рассказываю про свою сестру, а не про твою. Тебе интересно?

– Очень.

– Мы как раз подошли к главному. Я же зачем-то пришел к тебе? Пришел. Поэтому слушай. Я совершил неслыханное: встал на пути отца. Вопреки всем традициям и обычаям. На кону стояла жизнь родного человека, и у меня не было выбора. Вернее, выбор был, и я его сделал – не правильный для моего окружения, а который вызвал радость в глазах матери. В тот миг мама тоже проклинала вековые традиции и обычаи. Пусть не покажется, что хвастаюсь, но я не последний боец смешанных единоборств и боев без правил, и кое-что могу даже после ранения. Я утихомирил отца. Когда он понял, что со мной не справится, я сказал: «Ты потерял дочь. Если сделаешь то, что собираешься, то потеряешь вторую дочь и сына». И он понял, что так и будет, в таких делах словами не бросаются. Я забрал бы Хадю и уехал, обменявшись с родителями проклятиями. Разве кто-то хочет такой судьбы? Отец и сам не хотел убивать дочь – его руку направляли воспитание и общественное мнение, которого он боялся. Он стал искать выход. Это было сложно. Позор семьи можно смыть только кровью. К делу привлекли маминого брата, и Хадю «похоронили». – Дважды синхронно согнув по два пальца поднятых рук, Гарун сделал знак кавычек.

Я буквально растекся по табурету.

Когда я слышал выражение «второй раз родился», то, оказывается, не понимал смысла. Для кого-то вторым рождением становилась опасная ситуация – не погиб, не сбили, кирпич упал не на голову, а рядом, а упавший самолет улетел в рейс без тебя.

Сейчас у меня было чувство, что я снова родился, и сейчас я понимал, что это значит.

– Хадя жива?!

Как во сне, лицо Гаруна расплылось перед глазами. Сейчас это был не сон. По щекам текли слезы. Я плакал.

Именно это, как ничто другое, убедило Гаруна, что он все сделал правильно.

– Я пришел за подтверждением, что ты тоже отвечаешь за свои слова. Ты говорил, что любишь Хадю. Ты женишься на ней?

– Да!

Для ответа не требовались раздумья. Ответ жил во мне давно, он временно умирал и теперь родился вновь – свежий, жаркий, искренний.

Гарун улыбнулся:

– Несмотря на то, что придется всю жизнь скрываться от людей? Подумай о том, что будет дальше.

– Теперь у Хади нет никаких документов?

– Тетя Патимат, близкая родственница, работает в паспортном столе. Одна из ее дочерей, Нажабат, в возрасте твоей сестренки собралась на Ближний Восток – познакомилась с кем-то в сети и поддалась пропаганде. Там не столько идеями девушек цепляют, сколько личными отношениями. Сетевая «любовь» быстро развивалась, девчонка с ума сходила по виртуальному другу и его жизни «во славу халифата». Это шесть лет назад было. Дядя Магомед отобрал у нее только что полученный внутренний паспорт и не дал сделать заграничный. Нажабат с помощью «друзей» из сети улетела в Турцию по чужим документам, и там ее следы потерялись. Может быть, она в конце концов добралась до своего виртуального идейного воина и погибла где-нибудь под бомбами или ее продали как вещь еще в Турции. Жаль девчонку. Молодая, глупая. А документы остались. От имени дочки тетя Патимат оформила заявление о смене имени и под это дело в новом паспорте появилась фотография Хадижат. Хадю возродили под новым именем. – На губах Гаруна вновь заиграла улыбка, хитрая и намного шире той, что была до грустного рассказа про сгинувшую за границей родственницу: – Нажабат стала Надеждой. Теперь Хадю – по ее, кстати, просьбе – зовут Надя, по документам она старше на два года и по легенде последние шесть лет, с тех пор как получила паспорт, сидела дома – ткала ковры на продажу. У нас многие этим занимаются постоянно или периодически, станки есть чуть ли не в каждом доме. После того, как Хадя возьмет твою фамилию – а я надеюсь, что так и будет…

– Будет! – выдохнул я.

– …следы запутаются еще больше. Документы у Хади не «липовые», внесены во все базы данных, но чем чаще они будут всплывать, тем больше шансов на перекрестные проверки. Сам понимаешь, чем это грозит. Бумажка может оживить человека, и она же его убьет. И не только его, а всех, кто участвовал и помогал.

Гарун помолчал, затем его губы вновь растянулись в улыбке, но теперь она стала жесткой:

– Кстати, если что: развод тебе не светит. Я не стерплю, если мою попавшую в беду сестру бросят, пусть по документам она мне теперь не сестра.

– Даю слово…

– Не клянись, жизнь длинная, в ней все бывает. Просто помни, что я сказал. В следующий раз чапалахом не отделаешься.

– Где Хадя сейчас?

Гарун помрачнел.

– Теперь переходим к самому главному.

– Мы уже переходили, – наперекор его тону весело напомнил я.