Кваzи

Маркин покивал. Своё мороженое он ел сосредоточенно, будто выполняя задачу большой государственной важности. Сложно, наверное, им в наши дни – бойцам невидимого фронта. Агентуру среди кваzи не заведёшь, приходится работать дистанционно. Видимо, из-за тёплой погоды Маркин был в светлом льняном костюме. Без пиджака при его работе не походишь – пистолет-то надо прятать.

– Я всё понимаю, Денис, – сказал Маркин и облизал ложечку. – Все мы понятны. Даже Виктория.

– Но? – спросил я.

– Но! – без улыбки подтвердил Маркин. – Но я не могу понять, почему ты её послушался и ничего не сообщил Бедренцу.

– Она на этом настаивала, – сказал я.

– Почему? – спросил Маркин. Взгляд у него был очень серьёзным.

– Я не люблю кваzи.

– Знаю. Потому и говорю с тобой начистоту. Кваzи ты не любишь, имеешь на то все основания. Но товарищеские отношения для тебя очень важны. Ты не мог просто так утаить от напарника информацию.

– Михаил мне не товарищ.

– Напарник. Это даже несколько больше.

Я подумал, выскребая ложечкой липкую сладость со дна вазочки.

– У меня появились на это основания. Личные.

– На нашей работе нет ничего личного, – сказал Маркин.

– Но я не на вашей работе, – заметил я.

– Верно. Однако я хотел позвать тебя в свою команду.

Я позволил себе иронически посмотреть на Маркина.

– Пусть тебя не смущает, что мы в одном звании, – сказал Маркин. – Это формальность.

– Буду в вашей команде – вернёмся к разговору, – ответил я.

– Хорошо, – легко согласился Маркин. – Что тебе рассказал Бедренец?

Я пожал плечами.

– Про вирус рассказал?

Валять дурака я не стал.

– Да. У кваzи есть экстремисты, которые хотят уничтожить людей… взрослых людей. Детей воспитать в представлении, что кваzи – высшая форма существования. Переформатировать человеческую цивилизацию под свой вкус.

– Под свой вкус, – усмехнулся Маркин. – Да. Он не соврал.

– Муж Виктории участвовал в создании этого вируса. Полагаю, он был очень близок к успеху. В лаборатории приюта Виктория работала с вирусом… или проверяла его. Как-то так. Ещё Михаил сказал, что люди… что мы тоже разрабатываем аналогичное оружие.

На лице Маркина не дрогнул ни один мускул.

– Михаил сказал, что хочет остановить экстремистов-кваzи. Но он боится обращаться к нашим властям напрямую, чтобы люди в панике не нанесли удар по кваzи.

– Ты ему веришь? – спросил Маркин.

– Не знаю, – ответил я, помедлив. – Хотел бы верить. Но он немного непредсказуем. Даже для кваzи.

– Все мы непредсказуемы, – сказал Маркин. – Хорошо, Денис. Не стану тебя пытать. Попытаемся взять Викторию?

– Она вроде как сдаётся, – осторожно заметил я.

Маркин усмехнулся.

– Все мы сдаёмся… рано или поздно.

Он достал телефон и, не глядя ни на бумажку, ни на часы, ни на экран телефона набрал номер. Я покосился на свои часы – было ровно девять вечера.

– Виктория, я готов вас выслушать, – сказал Маркин через секунду. Помолчал, потом произнёс: – Разумеется. Да.

Я ждал.

– Хорошо, я вас услышал, – произнёс Маркин. – В чёрном пакете, в урне. Постараемся успеть… Да, с Денисом. Никого.

Он спрятал телефон и резко поднялся.

– Пошли. Нам пол-Москвы надо проехать за двадцать минут.

Я тоже встал. Опять играла какая-то старая песня:

У меня есть выстрел для твоих друзей,
Как лекарство ото всех обид,
У меня есть то, что мимо всех дверей,
Я люблю тебя и я хочу, я хочу,
Я хочу тебя убить.

– Девяностые годы были не очень-то добрыми, – сказал я. – Все песни о смерти. Зря их так романтизируют.

– Все хорошие песни – они о смерти, – ответил Маркин.

Насчёт «пол-Москвы» Маркин преувеличил. От силы четверть. Виктория назначила встречу на Юго-Западе. В общем-то ничего неожиданного, всё-таки тут кваzи больше всего, и прятаться ей проще.

Виктория перестраховывалась, будто шпион в старом фильме. Маркину надо было достать чёрный пластиковый пакет из урны поблизости от метро «Проспект Вернадского». Видимо, там нас ожидала инструкция, куда следовать дальше.

– Мне не нравятся эти «двадцать минут», – сказал Маркин, останавливая машину за автостоянкой, у передвижного ларька по продаже печёной картошки. Темнокожая курчавая продавщица скучала за стеклом. Рядом с ларьком и стояла указанная урна. – А что будет дальше? Пакет взорвётся?

Он вышел из машины, даже не озаботившись предложить мне какие-то действия, и пошёл к ларьку. То ли насчёт взрыва он сказал не всерьёз, то ли не боялся умереть.

А ведь это и впрямь был хороший способ избавиться от Маркина!

Я вышел следом. Подходить ближе к урне не стал. Зато увидев женщину с коляской, неторопливо двигающуюся от метро, двинулся навстречу. Ларёк стоял на дурацком месте, пешеходов тут было не много, но всё-таки от метро люди двигались.

– Извините ради Бога! – быстро сказал я, вставая так, чтобы загородить мамашу с ребёнком от урны. – Извините за беспокойство! Вопрос дурацкий, но мне жена велела купить подгузники, а марку не назвала. Вы ведь наверняка разбираетесь…

Женщина, слегка насторожившаяся при моём приближении, рассмеялась: