Квазимодо на шпильках

– У меня нет визы, – нашлась я наконец.

– Ерунда, – подпрыгнул Федор, – все беру на себя. Паспорт есть?

– Да.

– Неси сюда!

Не понимая, зачем совершаю эту глупость, я отдала документ Лапикову.

– Вот здорово, – засуетился он, – просто классно, первого февраля улетим, всего-то на три дня. От тебя ничего не потребуется, будешь только багаж сторожить.

Я хотела было предложить: «Может, тебе лучше собаку с собой прихватить?», но удержалась.

Вечером я с некоторой опаской изложила ситуацию домашним и неожиданно получила с их стороны полнейшее одобрение.

– Правильно! – воскликнула Юлечка. – Там сейчас тепло, покупаешься, позагораешь.

– И фруктов поешь, – вмешался Кирюшка.

– Креветок китайских, – вздохнул Сережка, – они там десять долларов килограмм стоят.

– А еще купишь часы, – затарахтела Лиза, – они выглядят как настоящий золотой «Ролекс», но стоят всего тридцать баксов! У Леши Котова в нашем классе такие, ни в жисть от родных не отличишь.

– Вообще-то, – попыталась остудить всеобщий пыл Катерина, – не слишком полезно для здоровья лететь из зимы в лето, да еще всего на три дня. Организм не успеет перестроиться. Лучше поехать в мае, недели на две. И потом, боюсь, Лампе роль челнока не по плечу.

Но мне уже самой захотелось в теплые края, к гигантским креветкам и экзотическим фруктам, поэтому я принялась успокаивать Катюшу:

– Ерунда! Я совершенно здорова и отлично себя чувствую, Федя будет все делать сам, я только постерегу вещи в аэропорту.

– Да-а, – протянула Катя, – рисовали на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить…

– Ой, – налетела на нее Юлечка, – вечно тебе страсти чудятся, езжай, Лампудель, повеселись!

И я в самом радостном настроении отбыла в Таиланд. Действительность оказалась иной, чем радужные планы. В самолете, куда набилось пассажиров на треть больше, чем положено, нервные стюардессы носились по проходам, без устали повторяя:

– Вставайте с кресел только в случае крайней необходимости.

Еды на всех не хватило, питья тоже. Голодная, злая, невыспавшаяся, я оказалась в Бангкоке, мечтая только об одном: добраться до гостиницы, принять душ, выпить кофе…

Но Федор мигом вылил мне на голову ушат ледяной воды:

– Какой отель? Офигела совсем, нам нужно на фабрику, потом на рынок. Устраиваться будем после полуночи.

– Почему? – пробормотала я, чувствуя, как липкая влага змеей ползет по спине.

– Чтобы зря не платить, – пояснил Федя, – за фигом сейчас въезжать? Сразу день насчитают, а после полуночи новые сутки пойдут, докумекала? Мы же не отдыхать приехали, а работать.

Сами понимаете, что ни покупаться, ни побывать в ресторане мне не удалось. Пришлось мотаться с Федькой по рынкам и тупо стоять на солнцепеке, охраняя товар. Креветки я, правда, нашла и даже, решившись купить себе порцию, подошла к грилю. Но потом увидела, какими грязными руками повар-таец чистит сей деликатес, и отшатнулась.

Единственное, что оказалось правдой, – это фальшивые «Ролекс», до противности похожие на настоящие, Бангкок был буквально набит эрзац-часами, и я купила всем по штуке.

Но самый жестокий удар меня ждал впереди. Отлет в Москву был назначен на восемь вечера по местному времени. Утром Федька, оставив меня в дыре, которая тут считалась гостиницей, поехал на крокодиловую ферму за мозгом. Я же, уставшая, словно цирковая обезьянка, рухнула в кровать и попыталась заснуть.

Ни купаться, ни загорать, ни лакомиться фруктами пополам с креветками мне не хотелось. Больше всего на свете я мечтала оказаться дома, в своей комнате, на диване, под пледом, рядом с Мулей и Адой. Катюша была права – роль челнока не для меня.

В комнатенке, набитой тюками, было очень душно и влажно. Старенький кондиционер, дребезжавший всеми частями, совершенно не справлялся с работой. С улицы доносился шум, и я впала в сумеречное состояние: то ли сон, то ли явь…

Уж не знаю, сколько времени я провела, плавясь от жары на грубых простынях, но вдруг дверь распахнулась и появился Федя с картонной коробкой. Я села, попыталась пригладить торчащие в разные стороны лохмы и спросила:

– Ну? Порядок?

– Тьфу, – сплюнул Федька.

– Что-то случилось? – насторожилась я.

– Во, гляди, – мрачно произнес Лапиков и открыл коробку.

Остатки сна мигом меня покинули. На серо-голубой бумаге лежали два крокодильчика, сантиметров по тридцать, не больше.

– Это что? – изумилась я.

– Мозг, – криво улыбнулся Федька, – тот самый, за который Семен Кузьмич аванс отдал.

– Но он вместе с телом, – ляпнула я, – и живой!

– Угу, – кивнул Федька, – тонко подмечено, живее не бывает. Прикинь, что вышло.

Плюхнувшись на ободранное кресло, он стал рассказывать. На ферме, куда прибыл Федька, крокодилов водилось видимо-невидимо, любых размеров. И продавали их весьма охотно всем желающим, но только в первозданном виде.