Квентин Тарантино: Интервью / Сост. Дж. Пири

ЛЛ: Ты немного рассказал в первой части о том, как придерживал выпуск «Криминального чтива» на видео, чтобы поднять его культовую ценность, но не сказал, насколько эта стратегия оправдалась в финансовом плане.

КТ: Оправдалась с лихвой! Как я говорил раньше, покупатели видео знают, когда видео поступит в продажу, — они обучены. Но главное, чего много людей не понимает, это что видео продаются не потребителю. Его первыми покупателями становятся торговцы видеопродукцией. После того как их целый год донимают расспросами о каком-нибудь фильме, у них появляется серьезная озабоченность отсутствием этого товара. Это как в Видеоархиве [Манхэттен-Бич, Калифорния], когда у нас миллионы раз спрашивали «Большую среду». И когда она наконец появилась, мы купили четыре копии вместо одной. Точно так же мы поступили и с «Чтивом», и картина стала самой доходной в истории видеопроката, обскакав «Терминатора 2», «Танцы с волками» и «Привидение». И я уверен, что моя стратегия сдерживания, в которую поверили Вайнштейны [владельцы «Мирамакс» — Харви и Боб] и «Буэна-Виста хоум видео», была залогом нашего оглушительного успеха.

ЛЛ: Ты пришел в видеопрокат с очень богатым багажом знаний о кино — даже странно, что ты сумел подучиться там еще кое-чему.

КТ: Да. В видеопрокате я разработал еще одну теорию. Когда вышел фильм «Смертельное оружие», он собрал в прокате семьдесят миллионов долларов, и все, кто интересовался боевиками, конечно, посмотрели его на видео рано или поздно. Два или три года спустя появилось «Смертельное оружие 2». Эта картина собрала уже сто пятьдесят миллионов долларов — целую кучу! И причиной тому было видео — аудитория удвоилась.

То же самое произошло и с «Бешеными псами». «Псы» прокатывались как артхаусный фильм и собрали около трех миллионов, что было на самом деле неплохо. Некоторые ожидали провала, но картина принесла больше прибыли, чем любые другие пять независимых фильмов, вместе взятые, потому что все тогда боролись за экранное пространство. Ни один из этих фильмов толком не раскрутился в прокате, кроме «Жестокой игры», но «Псы» получили столько откликов в прессе благодаря показу на фестивалях, что мы продали больше ста тысяч копий, и это было неслыханно для фильмов не категории «A». Три года спустя, когда мы делали «Криминальное чтиво», я знал, что его ждет огромная потенциальная аудитория — аудитория «Бешеных псов».

ЛЛ: Ты говорил в первой части о способности видео делать арт-формы более доступными. Тебе есть что добавить к этому?

КТ: Да. Помню, когда у меня появился первый видеомагнитофон и мама сказала, что я могу покупать и смотреть любое видео, какое захочу, я отправился в магазин и купил «Большой побег». Это было так круто... У меня был свой «Большой побег»! Сейчас мы имеем все это за так. Я знаю, что куча фильмов «Дзатоити» стоит у меня там, куча других картин — в другом месте, что как бы обесценивает эти вещи. Когда я западал на эксплойтейшн в семидесятые, я ходил в кино каждую неделю. А теперь у меня куча видеокассет и лазерных дисков, из которых я больше половины вообще не смотрел!

Поэтому я собираю кинокопии фильмов. Это как глоток свежего воздуха. Вдобавок с копией к тебе приходит ощущение ответственности — может, со временем эта копия станет единственной в мире. Поэтому ты бережешь ее, ты обладаешь ею.

ЛЛ: Ты как-то сравнил «Скорую помощь» с «Декалогом» Кесьлевского, что прямо-таки возносит этот сериал на пьедестал. Ты все еще смотришь его и считаешь это сравнение уместным?

КТ (рассмеявшись): Тогда шел, как я понимаю, первый сезон, теперь же я его не смотрю. Я просто выбыл на время, но все собирался наверстать. Потом хотел позвонить, взять кассеты, потому что сегодня включать его я боюсь. Я был очень сильно увлечен им, но сегодня, когда мыльная опера идет уже третий год, я сильно не в теме. Я мельком видел некоторые серии — и очень жалею теперь, что не смотрел больше.

ЛЛ: Недавно шли разговоры, что ты снимаешь рекламу «Найка», которая пойдет во время «Суперкубка». Чем все кончилось?