Квентин

— Я уже все узнал! Был особый рыцарский орден — Орден Анфортаса, Короля-Рыболова. Защитники и хранители Грааля, Его стражи. Согласно преданию, они становились неуязвимы, когда заступали на пост. Именно Рыцари-Рыболовы изготовили ковчежец, чтобы уберечь Чашу от любой случайности. Вы понимаете, Вальтер, к чему мы прикоснулись?

Перри подумал и ответил честно:

— Не представляю, Отто. Бог с ней, с этой штукой, себя пожалейте.

Доктор Ган скривился, словно от боли, протянул руку.

— Подержите, пожалуйста. Не могу думать, пока эта… Пока Он со мной.

Молодой человек не стал спорить. «Биллон» был теплым, почти горячим. Уолтер, открыв ладонь, взглянул на странный узор и внезапно вспомнил, как доктор лихо подбрасывал и ловил свою находку.

Подкинул вверх, ладонь подставил.

Не поймал.

— Нет, — хрипло прошептал Отто Ган. — Нет! Нет…

Уолтер и сам понял, что «нет». Серый обломок с неровными краями не вернулся на ладонь и не упал на пол. Протирать глаза не имело смысла, и молодой человек сделал единственно возможное — осторожно, двумя пальцами, взял кусочек потемневшего серебра прямо из воздуха. Ничего не изменилось, такой же теплый, маленький…

— Еще раз! — выдохнул доктор.

Перри перевернул ладонь, отвел руку в сторону, но упрямый «биллон» вновь не захотел падать. Так и висел — узором к потолку. Немец рванул ворот рубахи, протянул руку… «Биллон» с негромким стуком приземлился на паркет. Отто Ган наклонился, схватил, подбросил вверх, поднял с пола, попробовал еще раз. Наконец протянул Уолтеру.

— Давайте вы! Скорее!..

Уолтер Квентин спрятал руки за спину.

— Нет. И вам, Отто, не советую.

Доктор Ган застонал, сжал кулаки… Разжал.

— Вы… Вы правы, Вальтер. Нельзя, нельзя… Это же и есть искушение, самое страшное, какое может быть. Ни я, ни вы не должны касаться того, что окружало Грааль!

Открыл рот, хлебнул воздуха, плеснул безумным взглядом.

— Но ведь у вас он… Он у вас почему-то не падал! Почему, Вальтер, почему?

Уолтер Квентин Перри взял приятеля за плечи, тряхнул от души.

— Не знаю. И никто не знает. Отто! Успокойтесь! Так открытия не делают, так сходят с ума!..

Подождал немного, ослабил хватку. Отпустил. Доктор Ган провел по лицу ладонью, мотнул головой.

— Вы снова правы… Спасибо, Вальтер, без вас я бы точно спятил. Держите эту вещь… Держите Его у себя, мне не отдавайте.

Попытался улыбнуться, легко ударил американца ладонью по рукаву.

— Будем считать, что я коснулся вас мечом и посвятил отважного оруженосца Вальтера в Рыцари-Рыболовы. Отныне вы — Eques Piscatoris.

— Надо же! — поразился Перри. — Меня так уже обзывали!

Глава 11 СТЕНА НЕЧЕСТИВЦЕВ

_{Раз — и под каток. — Я увожу к отверженным селеньям. — Неужели опять война? — Леденцы под левую руку. — «Павлиний хвост». — Белое. — Аой!}

1

Уолтер Квентин Перри сбежал вниз по ступенькам и попал прямиком под дождь. Когда он заходил в помпезное здание городской мэрии, тучи только собирались над Салланшем — густели, наливались зловещей чернотой, выстраивались в ряд. И вот — полило. Первый европейский ливень, окропивший посланца адмиральского Фонда. До этого везло, стороной проносило, и Уолтеру даже начинало казаться, что над всей Европой — безоблачное небо.

Молодой человек надвинул шляпу на нос, поднял воротник и приготовился мокнуть. До отеля всего десять минут ходу, но ливень был силен — тридцати секунд хватит, чтобы превратиться в лягушку из пруда.

La Grenouille! Ква-ква-ква!..

Оставалось покориться судьбе. Уолтер осторожно ступил в ближайшую лужу…

— Идите сюда, господин Перри! Да скорее, я уже вся продрогла!..

Не увидел — шляпа помешала, но голос узнал. Взялся за мокрый фетр, приподнял краешек. Так и есть! Баронесса фон Ашберг в знакомом «летном платье» и синем чепчике.

Зонтик. Кислое выражение на физиономии.

— Извольте проводить меня к авто!

Молодой человек вздохнул. Так хорошо день начинался!

х х х

«Лето древней Окситании» завершилось веселым карнавалом и фейерверком. Гости стали разъезжаться, но посланец Фонда адмирала Фаррагута не спешил. Тому имелось несколько причин, и самая очевидная под боком — доктор Ган. Немец вел себя примерно, о «биллоне» даже не заговаривал, зато прикупил в ближайшей лавке пачку бумаги, надел шляпу и сел писать. Уолтер ходил по номеру на цыпочках, стараясь не мешать, заказывал завтраки и обеды, а вечерами снимал с приятеля головной убор и толкал в сторону кровати. Отто Ган обзывал себя гнусным эгоистом, но отказывался покидать и отель, и город, пока не завершит работу.

Шеф в далеком Нью-Йорке отреагировал на задержку спокойно. В ответной телеграмме советовал не слишком зависать в здешнем салуне, но поставил условие: привезти из Салланша чего-нибудь стоящее для музея, а главное, «установить отношения». Уолтер немного подумал — и отправился прямиком в мэрию.