Квест империя

Слово было сказано, и Виктор неожиданно почувствовал облегчение. Так, значит, так. По сему и быть!

– Рюрикович, – повторил за ним старик. – Воистину или сроки исполнились, или разумение наше не способно вместить Божьего Промысла.

И тут как-то очень вовремя, как в театре прямо, отворилась дверь, и в комнату вошла давешняя девушка. В руках она держала поднос, а на подносе стояли маленькие фарфоровые чашечки, от которых поплыл к Виктору так давно, казалось, забытый, а потому ностальгически сладкий запах свежесваренного кофе, что у него едва дыхание не перехватило от полноты чувств. А еще на подносе стояла пузатая бутылка со знакомой, но тоже как бы позабытой этикеткой и хрустальные бокалы. «Шарообразные», – с восхищением подумал Виктор, отвлекаясь от мыслей о грозной царской крови. «Courvoisier», – с благоговением прочел он и, быстро взглянув на Макса, подмигнул ему.

Глава 16. Родственники

Коньяк они выпили, а вот поговорить не вышло. Реб Шулем от возникших в разговоре неожиданностей разнервничался, и у него тривиально прихватило сердце. Извинившись перед гостями, он оставил их на попечение Гиди, а сам ушел в сопровождении Оры в заднюю часть дома, обещав, однако, вернуться попозже и продолжить беседу. Но позже началась тревога, и стало не до разговоров.

Теперь их действительно искала Служба Безопасности. После бойни на мосту Царей Израилевых («Красивое имя для моста», – мимоходом отметил Виктор) и «утечки» информации из французского посольства о террористах-боевиках из Союза Русских Патриотов, нелегально пробравшихся на территорию ИРИ, полиция и контрразведка буквально перетряхивали весь город. Обыски шли сплошной волной, на улицах патрули, над городом геликоптеры, а на дорогах блокпосты. Обо всем этом Гиди сообщил тихий прыщеватый юноша, бесплотной тенью просочившийся в комнату вслед за девушкой Орой («Света по-нашему, – перевел ее имя Виктор. – Ну Света и есть») принесшей им очередную, третью, порцию кофе. Юноша начал было шептать что-то Гиди на ухо, но тот, оценив характер информации, разрешил говорить вслух.

– Н-да, – сказал Виктор, прослушав краткий отчет о событиях в «городе и мире». – Впечатляет.

– Еще как! – хмыкнул Макс и с интересом посмотрел на Гиди.

– Здесь небезопасно, – со вздохом признался тот и встал из-за стола. – Реб Шулем известный человек, но у него своеобразная репутация. В определенных кругах. Так что надо уходить.

Сказано было обтекаемо. Объяснять, что за репутация такая у старика и почему, равно как и то, что за круги имеются в виду, Гиди не стал. Но Виктор как-то и сам догадался. Интуитивно понял и вопросов задавать не стал. Одно он знал почти достоверно: маловероятно, чтобы старый раввин был связан с русскими патриотами, кем бы они ни были на самом деле. Следовательно, под сурдинку трясут всех: и тех, кто реально мог быть связан с террористами, и всех остальных.

– Уходим, – закрыл тему Гиди.

– Как скажете, – пожал плечами Макс. – Мы здесь всего лишь гости, хозяева – вы. Вам виднее.

Виктор промолчал. Ну что, в самом деле, говорить? Все и так ясно.

Надо отдать должное Гиди и его друзьям-ешиботникам, действовали они быстро и разумно.

– В таком виде вам идти нельзя, – твердо заявил Гиди и положил на стол две стопки одежды, в которой доминировали черный и белый цвета. Собственно, только они и были представлены. Два цвета. Черное и белое.

Расставаться с комбинезонами, броней и шлемами было обидно, да и жаль: они могли пригодиться, и еще как! – но выбора не было. Оставалась, правда, надежда воссоединиться с ними в будущем, но Виктор не привык тешить себя несбыточными иллюзиями. Начиналась новая дорога, И на этом пути флотские штурмовые комбинезоны были лишней обузой.

– Спрятать-то есть где? – спросил он ради проформы. – Не стоит этим вещичкам по рукам ходить.

– Не волнуйтесь, – ответил Гиди, пробегавший через комнату, где девушка Ора гримировала Виктора и Макса, доводя их до кондиции. – Спрячем!

Он исчез за дверью, и там тотчас возникла деловитая суета.

– Ну вот, – сказала Ора. – Хоть в Меа Шаарим,[168] хоть к браславскому ребе!

Виктор встал со стула и подошел к зеркалу. Из зеркала на него глянул бородатый тип с завитыми пейсами едва ли не до плеч, в очках с круглыми стеклами в тонкой металлической оправе.

«Леннон, мля, – усмехнулся Виктор, стремительно входя в образ. – Вылитый Леннон. После ломки». Плечи ссутулились, исчезла гвардейская выправка, появилось растерянное и как бы сонное выражение на «обмякшем» лице, и глаза…

«Близорукие мы… Что тут поделаешь?»