Квест обреченных (СИ)

Я покосилась на белоснежного красавца. И впрямь тощ - кости пока не выпирают, но явно к тому идет. Ну да, похоже, не дойдет! Горбушку он благополучно освоил и потянулся за новой. Глаза были все так же грустны, но в них появилась искорка очень личной заинтересованности. Я торопливо распустила завязки дорожного мешка и вытащила весь запас эльфийского хлеба, купленного в Туманном.

- Боюсь, лорд, долг у вас не передо мной, а перед пекарем, - я пожала плечами, - ваш малыш явно неравнодушен к кухне Светлого леса. Как-то не слишком патриотично, не находите?

- Да ради Сереброликой, - легко согласился дроу, - если это поможет, я готов даже спеть ему на ночь "Слово к Иллиен"!

Сильно! Я, впрочем, не удивилась. Своих коней дроу держали не за ездовых животных, а, скорее, за младших, нежно любимых и опекаемых родственников и, если б это было возможно технически, пожалуй, не садились на них верхом, а сами бы носили на руках. Спрашивается, на кой вороне парашют? Для чего дору, обитавшим в подгорных пещерах, лошади? Я припомнила, что сами легендарные кони дроу водились в какой-то загадочной Лунной Долине, месте, которое скрывалось почище алмазного запаса этой хитро... умной расы. И если какой-то дроу решал отправиться в путешествие, он призывал коня - и конь появлялся. Такой темноэльфийский вариант сказки про Сивку-Бурку. Да-а-а... А ведь это означает, что портальной магией, которой дроу обязаны как минимум 80% своей зловещей славы, владеют не сами темные эльфы, а их кони! Теперь ясно, почему потеря коня - такое несчастье. Тут не только презренный эпос давних недругов запоешь - голым по всем предгорьям проскачешь с цветущим снежником в... зубах. А высокомерные родичи сочтут это подвигом.

Занавески мышастой кареты еле заметно шевельнулись. Я повернула голову.

...Ничего особенного. Ничего страшного, зловещего или потустороннего. Просто взгляд. Любопытный взгляд, как мне показалось - девочки, нашей с Рысем ровесницы. И почему меня вдруг обдало таким холодом? Ручаюсь, что это был не порыв северного ветра и не наступающие сумерки. Холод пришел изнутри. Словно там, глубоко, в самом сердце горела свеча, красивым, ровным рыжим пламенем. И вот сейчас на эту свечу кто-то дунул. Пламя дрогнуло, качнулось... Не погасло - но мне стало очень не по себе.

Из сумеречного состояния меня выдернул голос. Он звучал не высокомерно, не презрительно, не хамовато - но настолько отстраненно, что я почувствовала себя близкой родственницей кольчатого червя, наделенной органами слуха и речи, но отнюдь не разумом.

- ... Не согласятся ли ваши кони разделить путь с нашими?

Говорил дроу. На Земле я дала бы ему лет 28 - 30, и ни за что не признала бы в нем воина, скорее заподозрила бы танцора или фигуриста. Красивый, как и все темные, смуглый и черноглазый. Он выдал свой перл с каменным лицом, глядя сквозь хозяина обоза, словно тот был стеклянным. Пожалуй, если поместить прямо за Павием книгу - этот тип спокойно смог бы ее читать.

- Слышала? - вполголоса спросил Рысь, - этикет по дроу! Просить о чем-то "низшие расы" - да они скорее удавятся!

- А так - пусть лошади договариваются? - хихикнула я, - а что, остроумно.

Павий, похоже, считал так же. Улыбнувшись в едва обозначенные усы, он подвел своего чалого красавца и, потрепав по холке, спросил:

- Что, Славко, возьмем попутчиков. Вроде, ребята неплохие. Я имею в виду тех, у кого копыта...

Дроу потемнел лицом, но возразить ему было нечего. Не доказывать же этим недоделкам Двуединого, что темные эльфы ничуть не хуже коней! А Славко, меж тем, дружески ткнул мягким храпом Снежногривого, тот мотнул головой и тонко всхрапнул. Кони договорились.

Костер мы разожгли сами. Хотя купчиха и звала нас "к себе", обещая вкусную кашу, но "светская жизнь" не манила. Сар сидел связанный на телеге с поросятами, Рысь оказался бардом, обоз собирался таранить Малахитовый кряж, а жизней оставалось с гулькин нос.

Лес обступил нас как страшная сказка. Темный и влекущий, он что-то говорил мне тихо-тихо, на пороге слышимости, но казалось, что еще немного - и я его пойму. Может быть, просыпалось наследие предков? А может, играло дурные шутки слишком богатое воображение.

Искусством превращения сушки в бублик мы не владели, поэтому пришлось поступить проще: вскипятить воду, кинуть в нее малиновых веточек и, сдобрив медом, выпить на сон грядущий, макая в кружки засохший белый хлеб.

Спать улеглись на одной из телег, прижавшись друг к другу как котята и стараясь не думать о мальчишке-колдуне. А оно все думалось и думалось.

Под утро я зверски замерзла. Видимо, Рысь тоже, потому что проснулись мы практически одновременно - от того, что чуть не задушили друг друга в попытках согреться. Мои самопальные плащи тут сгодились бы разве на саван. Те, что мы прикупили в Туманном были лучше, но ненамного. Кто-то из обозных пожалел двоих прибившихся к ним детишек и укрыл ночью тулупом, старым и рваным, но классная вещь оказалась безобразно коротка, да и узковата на двоих.

Сели мы рывком, синхронно стуча зубами.