Квест с привидениями

– Не выдумывайте, – строго сказала она. – Не было оно так! Дверь в библиотеку всегда была крепко заперта. И когда мы оговаривали с господином Щербаковым условия организации в его доме музея аниме, он отдельно подчеркнул, что некоторые помещения так и останутся заблокированными, посетителям туда входа не будет! Во-первых, это комнаты его жены. Во-вторых, библиотека. В-третьих…

Но Светлана не договорила, какое третье помещение в доме было недоступно для посетителей.

– Что «в-третьих»? – спросила Любовь Яковлевна.

Но Светлана молчала. А между тем Любовь Яковлевна совсем не отказалась бы узнать, какие еще в доме имеются запретные территории. Ее прямо всю начало покалывать от любопытства. От кончиков ног до макушки на голове все тело у нее стало зудеть и чесаться, до того женщине было охота узнать, что же за третье помещение в доме желает скрыть от посторонних глаз его хозяин. В этом доме было столько загадок и тайн, что прибавление к ним еще одной могло вызвать у человека приступ аллергии. Вроде как на ребенка действуют шоколадные конфеты, кушаешь их, кушаешь, одну за другой отправляешь в рот и даже не замечаешь, сколько ты их проглотил, все у тебя в жизни хорошо. А потом вдруг одна-единственная последняя конфета, и все – щеки уже в жутком диатезе, зудят и чешутся.

Примерно так чувствовала себя Любовь Яковлевна.

– Ну давайте хотя бы библиотеку осмотрим! – взмолилась она.

На это Светлана согласилась.

– Тем более что замок на двери все равно уже кем-то вскрыт. И мы должны осмотреть там все. Возможно, в доме произошло еще и ограбление. Вот беда!

Детей они с собой не позвали, да те и не рвались. Книги – это отнюдь не то, к чему стремится подрастающее поколение.

Лишь один Ярик спросил у Светланы вдогонку:

– А манги там есть?

– Нет, нету.

И дети окончательно потеряли интерес к этой комнате.

Любовь Яковлевна почувствовала, что в ней проснулся педагог, и наставительно произнесла:

– Ярик, говорить надо «манго», а не «манги». «Манго» не склоняется. Понял?

– Ага, – кивнул мальчик, но учительнице показалось, что вид у него был при этом какой-то растерянный.

А Светлана неожиданно хихикнула.

– Что?

Та захихикала еще громче и выдавила из себя:

– Манго не склоняется! Ой, не могу!

И начала ржать! Любовь Яковлевна наблюдала за ней с возмущением. Мало того что сама неграмотная, так еще и ее критикует!

– Вот уж насмешили!

– В чем дело?

– Манга – это японские комиксы, – объяснила Светлана. – Не манго, а манга. Это всякие картинки с парой фраз текста. Дети их обожают.

Любовь Яковлевна отвернулась, чтобы скрыть свое смущение. Вот так, век живи, век учись, а дураком помрешь. Но она вскоре забыла про свой позор, до того много увлекательных вещей было в этой библиотеке. Нет, тут не было ничего, что могло бы заинтересовать увлеченного анимешника, тут царила хорошая добротная классика. Переплеты собраний сочинений были тяжелыми, кожаными, с золотым тиснением. Если уж человек брал книгу с полки, то он понимал: это не просто для чтения, это еще и для любования. Каждая книга была сама по себе произведением переплетного и книгопечатного мастерства.

Но пока учительница блуждала у входа, глазея по сторонам и содрогаясь при мысли, сколько же это все может стоить, Светлана ринулась куда-то в глубь комнаты.

Любовь Яковлевна очнулась, услышав ее облегченный возглас:

– Слава Богу!

Разумеется, после этого любопытная учительница уже не стала задерживаться и тут же поспешила в ту сторону. Она обнаружила Светлану стоящей перед шкафчиком. Это был добротный деревянный шкафчик, вот только он казался сделанным несколько грубовато. Наверное, это ощущение проистекало от того, что стенки выглядели слишком толстыми. На Любовь Яковлевну шкафчик не произвел особого впечатления. Но стоящая перед ним Светлана была другого мнения.

Она постучала по нему и сказала:

– Железное дерево и пуленепробиваемое стекло.

– Что?

– Это сердце коллекции господина Щербакова. Его бриллиант.

– Этот шкаф?

– Внутри этого шкафа хранятся раритетные рукописи и инкунабулы.

К чести учительницы, она хоть и не знала ничего про мангу, но зато знала, что инкунабулами называют первопечатные книги, то есть те образчики печатного искусства, которые были выпущены в первые годы изобретения печатного станка и не успели еще стать широко растиражированными, как это случилось с книгами впоследствии.

Любовь Яковлевна приникла к стеклу и сумела рассмотреть за ним нечто такое, отчего у нее буквально перехватило дух. Покрытые золотом, эмалью и драгоценными камнями переплеты. Серебро и резная кость на углах и корешках. Эти книги стояли тут, как на выставке.

– Есть несколько указов, подписанных самим Иоанном Великим.

– Кем?

– Мы его знаем как Ивана Грозного. Но для современников он был Великим. Потом, с появлением Петра, титул Великого перешел к нему. Но господин Щербаков, если можно так выразиться, был фанатом Иоанна Великого. И за этим указом он охотился много лет.

– Замечательно. Получается, что господин Щербаков собрал у себя в доме по-настоящему ценные вещи? И за ними могут охотиться воры.