Квиддичная Трилогия - 2

В списке ненавистных Астории вещей мисс Буллстроуд занимала почетное третье место сразу после клубкопухов, которых Тори боялась до полусмерти, и устриц, на которые у нее была аллергия. Увы, у этой неприязни были весьма глубокие корни: она зародилась двенадцать лет назад. Крестины Скорпиуса ознаменовались первым после смерти Люциуса крупным приемом в Малфой-мэноре. Присутствовали, разумеется, Гринграссы, тетка Андромеда, прочая родня (включая даже французских родственников со стороны отца), коллеги Драко и, конечно же, друзья детства счастливых родителей - Драко с Асторией, поддавшись столь редкой для них сентиментальности, позвали почти всех. В разгар вечера, когда гордый до невозможности Малфой стоял у кресла, в котором расположилась Тори с младенцем на руках, и выслушивал очередные дифирамбы в адрес наследника, из камина выступила опоздавшая Милли, разодетая по случаю приема в весьма приличную новую мантию. Расцветкой та напоминала слизеринскую школьную форму. Широко улыбаясь, Миллисент направилась к чете Малфоев, и почти в тот же момент раздался звон разбитого стекла и глухой стук упавшего тела: близкая подруга Астории, забавная пухлощекая хаффлпаффка Роза Целлер, хлопнулась в обморок, едва не раздавив одного из разносивших напитки домовиков. Позднее выяснилось, что на шестом курсе Целлер имела глупость обжиматься в розовых кустах за замком с ныне покойным Винсом, а Милли, помолвленная с ним с четырнадцатилетнего возраста, воспринимала это… несколько болезненно. Когда в Хоге воцарились Кэрроу, Миллисент очень быстро нашла с Алекто общий язык, и с тех пор каждый урок маггловедения для хаффлпаффки заканчивался насмешливым: «Взыскание, Целлер!», а отрабатывала она это взыскание под чутким руководством внимательной мисс Буллстроуд… Скандал, конечно, замяли, но с тех пор редкие визиты Милли в мэнор проходили без участия Астории: в те дни ее неизменно мучила мигрень.

Завтрак прошел в молчании, однако, к концу его Тори несколько смягчилась и, допивая сок, обратилась к мужу уже вполне дружелюбным тоном:

- Ты будешь готов через двадцать минут? Скорпиус будет ждать нас у «Шапки-невидимки» ровно в одиннадцать.

- Да, разумеется, - Малфой кивнул и встал из-за стола. - Мама, спасибо. Ты с нами?

- Увы, нет, - Нарцисса покачала головой, - у меня дела. Передавайте малышу привет, Драко, а я ему завтра напишу пару срок.

Малфой усмехнулся. В мамином понимании «напишу пару строк» означало пространное послание, сопровождаемое здоровенным свертком с домашним печеньем и конфетами, под тяжестью которого материнская сова летела зигзагами. Он вспомнил такие же свертки, приносимые в Хог его филином… и подумал, что в скором времени в посылки придется вкладывать пузырьки с зельем от юношеских прыщей.

- Ладно, - Драко направился к двери, - я буду готов минут через пятнадцать.

…Они аппарировали в Хогсмид и очутились прямо на середине Главной улицы. Субботнее утро ослепляло весенним солнцем, щекотало ноздри свежим запахом талого снега и ванильно-карамельным духом из «Сладкого Королевства», шумело множеством голосов. Астория поправила отороченную куньим мехом мантию, взяла мужа под руку, и они направились к магазинчику, у которого договорились встретиться с сыном. Толпа разномастных магов бурлила вокруг, несколько раз Малфой отвечал кивком на приветствия знакомых и даже остановился, чтобы коротко побеседовать с одним из бывших пациентов. Внезапно Тори ускорила шаг, и Драко увидел у кирпичной стены «Шапки-невидимки» нетерпеливо подпрыгивающую фигурку Скорпиуса.

Мальчик заметил родителей и бросился к ним, но на полдороге остановился и пошел размеренной, исполненной достоинства походкой. Астория фыркнула. Не выдержав, Скорпиус широко улыбнулся ей и вновь прибавил шагу.

- Привет, мам! Слушай, не надо меня целовать, люди вокруг. Здравствуй, отец.

Драко чуть слышно вздохнул и прикоснулся губами к бледному теплому лбу. Да… он перестал называть Люциуса «папой» примерно в таком же возрасте. Тогда это казалось ему необычайно взрослым и… чистокровным, что ли.

Он любил мальчика, но все не умел выразить эту свою любовь. Рождение Скорпиуса наполнило его сумасшедшей радостью, но врожденная холодность и привычка скрывать свои чувства, подхваченная у отца, как-то быстро пригасили это ощущение. В свое время он остро ощущал безразличие Люциуса и когда много позже понял, что неистовство чувства к Снейпу просто заслоняло от отца весь окружающий мир, легче ему от этого не стало. Впрочем, Малфою всегда казалось, что Астория с лихвой дает сыну то, чего сам Драко в детстве был практически лишен. Его отношения со Скорпиусом всегда были ровными и спокойными. Может, в них и не было того безоговорочного восхищения, которое Малфой питал в свое время к собственному отцу, но вот страха там точно не было - в этом он был уверен. И это успокаивало.