Квинканкс. Том 2

Поскольку я продолжал хранить молчание, он снова крепко тряханул меня, и тогда я сказал:

— Да, мистер Вамплу.

— У тебя есть еще? — прошептал он.

К моему смятению, он принялся свободной рукой ощупывать подкладку. Но в следующий миг мы оба услышали шаги. Мистер Вамплу толчком распахнул дверь своей комнаты и попытался затащить меня туда, но я стал отчаянно вырываться, и он, поняв, что третий человек вот-вот появится, прошипел:

— Я с тебя глаз не спущу. Не пытайся меня надуть. Он отпустил меня, и я бросился прочь. Торопливо выходя на площадку задней лестницы, я обернулся и увидел Уилла, который направлялся с подносом для писем к покоям мисс Лидии, удивленно глядя мне вслед.

Я вернулся обратно в преисподнюю и нашел Боба все еще погруженным в пьяный сон в столовой для прислуги. Он еще какое-то время меня не хватится. Я взял огарок свечи из грязной каморки лакея, зажег его в судомойне, а потом, прихватив ведро для угля, спустился в подвал. Здесь, в единственном во всем доме месте, где я мог чувствовать себя спокойно, я вынул из-за подкладки монеты и пересчитал: не хватало всего двух соверенов. Я оторвал кусок подкладки, завернул в него деньги, а потом приподнял самый большой из крупных кусков угля, дробить которые входило в мои обязанности, и положил сверток в углубление под ним.

Я взялся за работу, задаваясь вопросом, решится ли мистер Вамплу изобличить меня сейчас, и в конце концов пришел к выводу, что все-таки нет, поскольку он рассчитывал извлечь выгоду из своего секрета. Похоже, я был прав, ибо в последующие несколько часов никто за мной не явился. Однако интерес мистера Вамплу ко мне затруднит мои визиты к мисс Лидии и осуществление моего грандиозного предприятия.

Когда мы с Бесси покончили с кастрюлями и сковородками, я вернулся в темную каморку и следующие двадцать минут возился с куском старой замши, использовавшимся для полировки обуви. Я на скорую руку сшил из него продолговатый мешочек, который затем стянул длинной веревкой. Он предназначался для соверенов, и я собирался спрятать в него завещание, как только оно окажется у меня на руках, и носить на шее.

В девять часов мне представился случай выскользнуть в проулок за конюшней. Я забрал деньги из подвала и положил в мешочек, спрятанный за пазухой. Меня забил озноб, едва лишь я вышел из дома в своей легкой одежде. К моему облегчению, Джоуи ждал меня у угла конюшни, притопывая ногами и обхватив себя руками, ибо стоял жуткий холод. Он сунул мне в руку отмычку, которую я уже давно просил принести.

— Я пропустил несколько последних воскресений, — сказал я, — поскольку не мог выбраться из дома. Но на прошлой и позапрошлой неделе выходил, а ты так и не появился!

— Был занят, — угрюмо пробурчал он. — А на прошлой неделе видел Барни возле нашего дома, потому и не пришел.

Новость меня встревожила, хотя тогда у меня не было времени задуматься над ней. Я коротко поведал Джоуи о произошедших событиях, а затем, предварительно убедившись, что поблизости никого нет, пересыпал монеты из мешочка к нему в карман.

— Вы доверяете мне все это? — спросил он с хитрой улыбкой.

— Не трать время на пустую болтовню, — сердито сказал я. — Перво-наперво, возьми сколько нужно тебе самому и твоим отцу с матерью.

— Папе ничего не нужно, — грубовато бросил он.

— Не вставай в позу сейчас, когда я наконец-то в состоянии хоть чем-то помочь вам, — сказал я. — Потом сними для меня на месяц приличные комнаты в хорошем районе. Объясни, что снимаешь жилье по поручению молодого джентльмена, который на днях вернется в Лондон из-за границы.

— Какое имя мне назвать?

Я на мгновение задумался и, вспомнив из далекого прошлого жест, истолкованный мной как дружеский, сказал:

— Парминтер. И предупреди, что я прибуду туда рано утром в следующий понедельник. Если мне удастся разгадать, как открывается тайник, я предприму попытку ровно через неделю. Да, и еще одно: обязательно купи мне приличную одежду. Мы с тобой примерно одного телосложения, так что покупай на себя. Ты сможешь встретить меня здесь в понедельник до рассвета?

Джоуи кивнул.

— Мне пора. Как твой отец? — спросил я напоследок, уже двигаясь прочь.

— Умер через два дня после Рождества, — без всякого выражения сказал он. — В первое воскресенье, когда вы так и не вышли.

Я резко повернулся, но он уже скрылся за углом. Возвращаясь в дом, я задавался вопросом, сколько же времени Джоуи проторчал здесь на холоде в тот день, покуда его мать горевала в одиночестве. Да уж, Дигвиды вернули мне долг сторицей. Ладно, как только я вступлю в свои права, я отблагодарю Джоуи и его мать, но сейчас не время думать о них.