Квинканкс. Том 2

За место моего рождения мы выбрали местечко близ шотландской границы, и миссис Дигвид получила немалое удовольствие, измышляя сложное хитросплетение обстоятельств, объясняющее, каким образом тетушка ее мужа из северного округа познакомилась и сочеталась браком со скотоводом, проживавшим еще севернее.

— Да простит меня Бог, — один раз прервалась она. — Надеюсь, мы не делаем ничего дурного?

— Уж наверное, — сказал я, — мы поступаем не хуже, чем писатель, придумывающий сюжет для романа.

Она нахмурилась, явно сочтя мои слова неубедительными.

— Как мое имя? — осведомился я.

— Я сказала, что вас звать Джонни. Вряд ли он спросит фамилию.

— Но если вдруг спросит, я скажу, что моя фамилия Уинтерфлад, — со смехом сказал я.

Миссис Дигвид на мгновение удивилась, но потом вспомнила, откуда взялась такая фамилия, и рассмеялась вместе со мной.

Позже ночью я лежал без сна рядом с Джоуи, задаваясь вопросом, что же ждет меня впереди. Проникнуть в дом врагов таким образом поистине означало схватить розу, рискуя уколоться шипами. Но сильнее всех опасений меня тревожило чувство стыда, и я испытывал сладостно-горькое возбуждение при мысли, что окажусь так близко от Генриетты, и в такой постыдной роли. Близко? Да скорее всего, мне не удастся даже мельком увидеть девочку! Но так или иначе, главное сейчас — заполучить завещание.

Глава 94

В соответствии с указаниями миссис Дигвид я явился в конюшенный проулок за Брук-стрит к половине восьмого следующего утра. Поскольку дом номер сорок восемь был вторым от угла, мне не составило особого труда найти нужную группу строений в длинном ряду конюшен. Главные ворота каретного сарая были открыты, и двое мужчин мыли карету, в которой я узнал экипаж, много лет назад привозивший мистера Степлайта к дому миссис Фортисквинс.

— Ты кто такой? — осведомился старший из мужчин, когда я приблизился к воротам.

— Я пришел справиться насчет места мальчика-прислужника, — ответил я.

— Хорошо, тогда пошевеливайся. — И он мотнул головой, давая понять, чтобы я проследовал через каретный сарай.

Я так и сделал и оказался в заднем дворе, где увидел трех прачек, несущих корзины белья из прачечной к большому желобу для полоскания. Одна из них дружелюбно взглянула на меня, и я направился к ней.

— Ты Джонни? — с улыбкой спросила она.

Когда я ответил утвердительно, девушка сказала:

— А я Нелли. Я отведу тебя к нему. — Она повернулась к дородной женщине, стоявшей поблизости. — Можно я отведу мальчика в дом, миссис Бабистер? Он пришел к мистеру Бобу, насчет места.

— Ладно, только давай побыстрее, — нелюбезно ответила толстуха. — И без этих своих глупостей, пожалуйста!

Девушка провела меня в дом через дверь, которую я помнил по злосчастной ночи. Потом мы спустились по ступенькам, прошагали по темному коридору и вошли в маленькую комнатушку без окон, освещенную лишь единственной маканой свечой, где обнаружили высокого мужчину тридцати с небольшим лет, в рубашке, штанах и длинном, почти до пола, зеленом суконном фартуке.

Когда мы вошли, он чистил пару башмаков, но при виде нас бросил свое занятие, снял фартук и игриво попытался схватить девушку, которая отскочила в сторону, но не так быстро и не так далеко, чтобы он не успел приобнять ее и чмокнуть в губы.

Нелли вырвалась из объятий и воскликнула:

— Ах, мистер Боб! Да что вы себе позволяете! Я просто привела мальчика, о котором вам вчера говорила его тетушка.

— Поди сюда, прелестница, — сказал Боб, снова делая попытку схватить девушку.

Однако она с хихиканьем убежала прочь, и мужчина повернулся ко мне, невнятно пробормотав несколько слов. Он был выше среднего роста и довольно привлекателен внешне, хотя лицо его имело несколько желчное и раздраженное выражение и в целом он производил впечатление человека, по жизни жестоко разочарованного и потому затаившего злобу на весь мир. Сейчас он пристально смотрел на меня холодными голубыми глазами, но взглядом таким странным, что казалось, будто он смотрит в точку пространства, находящуюся в ярде передо мной.

— Чем ты занимался раньше? — спросил он, скептически оглядывая меня с головы до ног.

— Я привычен к тяжелой работе, мистер Боб, — ответил я. — С пяти лет я гонял ворон, а потом стал помогать отцу ухаживать за скотом, заготавливать корма, прореживать турнепс и брюкву, веять зерно, расчищать участок от камней и все такое прочее. Я уже выполнял почти всю мужскую работу по хозяйству к тому времени, когда он помер и моя мать отказалась от аренды.

Выданный мной набор деревенских словечек, ясное дело, ничего не сказал Бобу, но главное он уловил.

— Фермерский труд, да? В таком случае ты должен быть сильным и выносливым, хотя с виду силачом не кажешься, даром что крупнее предыдущего мальчишки. Он был ливрейным слугой, но ты слишком длинный, ливрея на тебя не налезет. Значит, ливреи ты не получишь, так что и не клянчи. Я буду выдавать тебе новую одежку два раза в год. Ну, не новую, понятно, но вполне добротную. А не станешь беречь ее, как положено, — узнаешь, какая тяжелая у меня рука.