Квинт Серторий. Политическая биография

Главной же причиной заговора стало, очевидно, все же властолюбие Перперны. Плутарх пишет, будто по прибытии в Испанию он еще боялся войск сената, теперь же в результате побед Сертория почувствовал себя в безопасности и потому решился нанести удар (Sert., 25, 1). Думается, все было наоборот — авторитет главнокомандующего был подорван неудачами[655]. Ф. О. Спанн даже считает, что заговорщики были недовольны отказом Сертория от крупных сражений и переходом к непривычной для них партизанской войне — недаром Перперна, придя к власти, попытался разбить Помпея в генеральном сражении[656]. Однако источники не едины на сей счет: у Аппиана (ВС, I, 115) и Плутарха (Sert., 27, 2) инициатором упомянутой битвы изображается Перперна, в другом же месте у Плутарха (Pomp., 20, 2–3), а также у Фронтина (II, 5, 32) речь идет о подстроенной Помпеем засаде. Это заставляет нас усомниться в гипотезе Спанна.

Относительно целей заговорщиков выдвигались и иные гипотезы. Предполагалось, что они хотели договориться с полководцами сената в обмен на голову Сертория[657]. Однако в источниках сведений об этом нет, да и дальнейшие действия Перперны этому противоречат. Противоположную точку зрения высказал В. Ине: по его мнению, именно Серторий стремился к компромиссу с сенатом (ведь он предлагал сложить оружие и уйти в частную жизнь), а заговорщики выступали за продолжение войны[658]. Но маловероятно, что возможность примирения воспринималась в 73 г. как реальная — Метелл и Помпей отказывались от переговоров и раньше, когда повстанцы располагали несомненно большими силами.

Следует отметить, что после раскрытия первого заговора подозрительность Сертория не могла не усилиться — недаром он отказывался идти на роковой для него пир. Перперна наверняка использовал это для агитации против него. Недаром во время второго заговора в него оказались вовлечены почти все известные нам на тот момент уцелевшие соратники Сертория. Многие из них — если не большинство — были соратниками Перперны со времен восстания Лепида и, очевидно, разделяли его снобизм по отношению к «выскочке»-нурсийцу.

Так или иначе, мятежный проконсул был убит. Плутарх красочно описывает происшедшее. К Серторию ввели под видом гонца человека, сообщившего о крупной победе над врагом. Перперна объявил, что устраивает в честь этого пир и пригласил на него присутствующих — все они, кроме Сертория, были его сообщниками. Последний согласился прийти лишь после долгих уговоров — видимо, он почуял неладное. Нам известны имена многих участников пира — помимо Перперны и Сертория на нем присутствовали Антоний, Фабий Hispaniensis, Тарквиций, секретари Версий и Меценат. Во время застолья, когда гости уже основательно напились, «Перперна поднял чашу неразбавленного вина и, пригубив, со звоном уронил ее. Это был условный знак, и тут же Антоний, возлежавший рядом с Серторием, ударил его мечом. Серторий повернулся в его сторону и хотел было встать, но Антоний бросился ему на грудь и схватил за руки; лишенный возможности сопротивляться, Серторий умер под ударами множества заговорщиков» (Plut. Sert., 26, 5–6).

Итак, Перперна добился своего, устранив ненавистного «выскочку». Однако воины были возмущены совершившимся злодеянием. Когда было вскрыто завещание покойного, выяснилось, что он назначает его своим преемником[659], что лишь усилило недовольство, — Перперна убил человека, который так ему доверял! Новому главнокомандующему грозила расправа со стороны взбешенных солдат, (прежде всего, судя по контексту источника, римлян), но он энергично занялся пресечением беспорядков. Одних «смутьянов» Перперна подкупил, других улестил обещаниями, третьим пригрозил, а с наиболее непокорными расправился. Укрепив свое положение, он велел казнить даже собственного племянника и трех неизвестных нам знатных лиц (Арр. ВС, I, 114). Думается, однако, что карательные меры носили лишь вспомогательный характер — инсургенты-римляне могли перейти к Помпею, который охотно принял бы их. Но этого в целом не произошло — очевидно, Перперна оказался достаточно ловким дипломатом.

Хуже обстояло дело в отношениях с испанцами. Судя по всему, их реакцию заговорщики не предусмотрели. Многие общины перешли на сторону полководцев сената (Plut. Sert., 27, 1), ибо считали себя клиентами Сертория, но никак не его преемника[660]. Перперне пришлось лично объезжать племена, вести переговоры, освобождать заложников, что только ослабляло его власть над туземцами — вряд ли такое входило в планы заговорщиков, но выбирать не приходилось. В конце концов преемнику Сертория удалось добиться того, что часть испанцев согласилась подчиняться ему «как полководцу (μεν ωη στρατηγω)» (Арр. ВС, I, 114). Возможно, это означает открытое «понижение» — Сертория туземцы признавали стратегом-автократором. Однако ручаться за точность терминологии Аппиана нельзя. Впрочем, не вызывает сомнений, что объем власти Перперны был меньше, да и число испанцев, поддерживавших его, сократилось.