Квоска-хао, или Вместо тепла

Главные ворота Шаолинь, полностью уцелевший, но только немного затопленный, буддистский монастырь. Сколько тайн в нём… Он всегда был окутан тайнами, а его монахи всегда славились невероятной силой, выносливостью и умениями. Правда ли, что они умели одним пальцем пробивать древесину, что могли часами стоять в одной позе без мыслей, что могли усмирить толпу хулиганов парой движений? Скорее всего, да, ведь человеческий организм полон возможностей, главное развиваться.

Две человеческие фигуры в чёрных костюмах, один с множеством огнестрельного оружия: два пистолета, один автомат, один пулемёт, другой с мечом на поясе и когтями на руках, и три фигуры микролюдей в таких же костюмах и с необычными мутно-чёрными автоматами и с рюкзачками за спиной подошли ко входу в монастырь.

Из него же стали выбегать один за другим люди в оранжевых одеждах, обуви, больше похожей на чешки, и с бритыми головами. Они по принципу «первые налево, вторые направо» выстроились вдоль стены, спиной к ней, оставив большой интервал для входа, а между собой – примерно метр. Оказалось, у них в руках деревянные посохи.

Все замерли, ожидая действий другого. Спустя несколько минут тишины китайцы, хотя их правильнее назвать монахами, потому что они вне рас, гражданства и времени, кинулись в бой. Они идеально владели своими техниками, а ещё численное преимущество – их шестнадцать.

Первый удар отразил Ярослав, подставив тэкко-каги. Палка (это слово может прозвучать неуважительно, но в контексте оно отлично подходит) с огромной силой упала по металлу, что Каргин, может, только чудом выдержал. Следующие удары посыпались градом по телу. Больно, даже сквозь костюм, который не брали пули. Никита и эмчи решили не стрелять и отбивались прикладами. Ярослав же выхватил меч и стал сражаться им, целясь в руки и ноги. Сначала микролюдей не замечали, но один монах, по виду самый молодой, когда понял, что угроза исходила и от них, ногой повалил одного такого миниатюрного человека и ребром ладони ударил прямо по поясу, разрубив тело несчастного (а вернее, несчастной) пополам, несмотря на броню. Но и рука его пострадала – теперь это не рука, а кисель. Каргин, увидев смерть своего соратника, пронзил грудь убийцы мечом. Потом он поднял его бо (посох) и с размаху, приложив море силы, ударил по спине другого монаха, занимавшегося борьбой с Никитой. Посох разлетелся на куски, монах с разворота ударил кулаком по шлему. Дальше борьба пошла без смертей – все старались не убить, а лишь обезвредить.

Спустя некоторое время утомительного боя из монастыря вышел человек пожилого вида в оранжевой одежде. Он сказал одно короткое слово. Все остановились, даже те, кто не знал значения. Он начал говорить на китайском, а одна микродевушка переводить:

– Я наблюдал за боем. Я вижу уважение и принципы. Вы, как и мы, не убиваете. Да, произошёл один случай, когда вы убили одного, но вы отомстили за вашего бойца. Как он, тот кто убил вашего бойца, попал в наши ряды – не понимаю. Здесь не место с чёрной душой. Вы прошли испытание. Теперь я готов вас выслушать.

Ярослав убрал меч в ножны и снял шлем, встряхнув волосами.

– Мы пришли к вам с миром. Мы зашли, чтобы убедиться, что вас и вправду не задело, и чтобы предупредить, что прежнего Китая больше нет, а вскоре не будет и прежнего мира.

– Так это всё вы? Вы возомнили себя всемогущими, повелителями судеб?

– Может, и так. Ну, а тогда кто, если не мы?

– Может, в твоих словах есть логика и мудрость. Вот только это противоречит нашей религии, а ещё и долгу. По-хорошему, мы должны вас уничтожить, но вы сохранили нашу культуру. Идите.

Они поняли, что оставаться – обрекать себя, а может, и других на гибель. Да и оставаться незачем.

***

Выражаясь литературно-историческим языком, Китай пал. Больше половины, а если быть точнее – три пятых, его территории превратилось либо в изрытую помойку, либо в болото, если использовать красочные определения для этого ужаса. Там, куда вода не дошла, либо ушла, городские руины с трещинами в земле и трупами, обломками. А там, куда вода дошла и осталась, теперь просто плавающие в грязной воде груды мусора, обломков, трупов. Почти вся оставшаяся часть – кладбище, шведский стол падальщиков: тела, тела. И изуродованных почти нет – перекушенные глотки, в основном. В живых остались редкие народы, монахи, ну и люди, хорошо поборовшиеся за свою жизнь. Всего несколько миллионов человек, которым почти заново придётся отстраивать свою страну, если они этого захотят, конечно. В любом случае их ждёт трудная жизнь… Но это только укрепляет человека и его вид. Не так ли?

***