Квотербек, пошел к черту!

— Я даже не знаю, что тебя возбуждает больше: игра или крошки, — отвечает ему мужчина.

По телу пробегает неприятная волна. Нет, у меня всего лишь галлюцинации, а вселенная настроена забить последний гвоздь в крышку моего гроба. Да и стоило парням выбежать на поле, как кругом поднялся шум. Я схожу с ума.

— Черт! — Оступаюсь я от волнения и едва не падаю на колени веснушчатому и лопоухому парнишке. — Прости, приятель. — Маскирую свою не совсем тактичную улыбку под маску флирта. Паренек и впрямь выглядит забавно. — Как настроение? — Сдуваю я с лица упавшие пряди волос, а после забираю их в хвост, затягивая розовой резинкой.

— Уже гораздо лучше, — произносит он с таким видом, будто выиграл гребаный миллион баксов.

— Я рада! — Подмигиваю ему и принимаюсь спускаться между рядов. Мне нужно срочно заесть и запить стресс. Интересно, тут продается виски?

* * *

Ченнинг Райнер

— В первый день еще и перед игрой, ты решил приехать самым последним, чтоб мы все тебя ждали, — произносит Лиам, когда я выхожу из новенького «Мустанга». — Решил, раз снова капитан команды, то теперь ты король опоздунишек? — ухмыляется друг и поднимает руку для приветствия.

— Все вопросы к Адриане, я не виноват! — После нашего привычного дружеского жеста, мы направляемся к университету.

Как только стало известно о моем выбывание из «рейнджеров» и возвращение в стену университета, все очень быстро рокернули, возвращая мне мое место квотербека в команде «Брюинз-болл» и мой тринадцатый номер. Никто не имел ничего против, очевидно, кроме нового-бывшего квотербека. Непонятно, как его еще раньше не турнули? Или почему не поставили Лиама или Хейза на мою позицию.

— Нашел на кого списать. Кстати! Ты так и планируешь быть с Адрианой? — неназойливо так намекает друг. — Контракт в данный момент в заморозке, а в универе много новых красивых цыпочек. И да, признаться я теперь понимаю тебя и чем хороши девушки на байке.

Я едва не спотыкаюсь при упоминании одного слова, которое лучше не произносить при мне вслух. В тот вечер, когда Адриана вернулась, я поставил крест на Харлин. Было неразумно с моей стороны сходить с ума по девушке, с которой провел всего пару дней. Да, трах с ней был чем-то неимоверно крутым, но на Харлин свет клином не сошелся. К тому же, вряд ли когда-нибудь еще наши пути пересекутся. И я вычеркнул ее из жизни, забыл, не думал. И вот снова!

— И чем же? — пытаюсь говорить спокойно, но едва ли мне это удается.

— Расслабься. Ты же не будешь теперь шарахаться от звука мотоцикла и при его упоминании. Тебя же отпустило. Или же нет?

— Отпустило, — бубню я. — Так что там с байком?

— Даже не в байке дело. Пе-е-ервый ку-у-урс, — протягивает Лиам. — Такие горячие девочки. — Трясет он кистью. — Уф… Я можно сказать влюбился. Если та девчонка придет на вечеринку, тебе снесет крышу. Девица огонь!

— Она тебя отшила, — усмехается Дюк.

— Тебя отшила девчонка? — Смотрю я на друга не верящим взглядом.

Чтобы Лиама отшила девушка, не иначе пойдет дождь из лягушек. Я не любил флиртовать, предпочитал сказать чего и как я хочу. Лиам же наоборот — он умел забалтывать так девушек, и они сами не понимали, как сняли и отдали ему свои трусики за разговором в кафе.

— Представляешь, и такое случается. Но вечером я возьму свое! Вот увидишь!

— Я даже хочу посмотреть на эту девчонку. Даже готов пожать ей руку.

— Эй! Приятель! Я первый положил глаз на эту крошку. Так что и пальцем, Чен, не тронь ее.

— Хм, что-то я не вижу ее поблизости. — Я смотрю по сторонам, словно пытаясь обнаружить нимфу Лиама. — А она в курсе, что ты уже ее сделал своей?

— Она тебе скорее по яйцам съездит, — усмехается уже Блэк. — И будет тебе яйца пашот.

— Поверь, она не устоит перед моим обаянием.

— Я бы поспорил, но сейчас на мели, — смеется Хейз. — А вы, ребят?

— Такая же хрень.

— Первый день семестра, и вы уже такое унылое говно, — произносит Лиам. — Идемте в раздевалку.

Глава 20. Ченнинг Райнер

За столько лет в «Калифорнийский рейнджерах» выработали во мне стойкость духа и умение подавлять волнение. Выходя на поле, я был чист, словно белый лист. Сейчас, оставив за плечами огромную «школу» футбола, выигрывая супербоулы, я волнуюсь, будто подросток, перед выходом на поле со своей старой студенческой командой. Я не переживаю за то, как меня примут. Знаю, мое возвращение привлечет внимание и всколыхнет старые стены Калифорнийского университета, вдыхая в них жизнь. А вот осознание, что я спустился вниз по пищевой цепочке, — угнетает. Я не боюсь злых языков, осуждения или разговоров за моей спиной. Я боюсь того, что будет спустя год.

Мы заходим в раздевалку. До боли знакомый запах и не самый приятный, но кого-то впечатляющий. Каждая победа достается кровью и потом. Тренировками и силой. За разговорами мы переодеваемся и выбегаем на стадион. В последний раз я играл на этом поле год назад, когда «рейнджеры» отдыхали после супербоула, и мы с ребятами решили потренироваться.

Стоит нам выйти, толпа нас приветствует.