Квотербек

Потом все немного успокоились, ажиотаж стих, когда мы сели смотреть матч. И тут я поймал себя на мысли, что наблюдаю за каждым из членов семьи Маршалл. То, как Пит заботился о матери Зои, подавая ей то закуски, то салфетки, подливая ей в стакан прохладное пиво. Самое интересное, что он делал это даже неосознанно. Наливал понемногу, а, когда она обвинила его в жадности, он сказал, что лучше дольет ей холодного свежего, чем она будет цедить теплое выдохшееся пойло. Это ведь были такие простые мелочи, которые громче всего кричали о заботе. Я никогда не имел такого примера перед глазами. Даже мой друг Уилл, несмотря на то, что чертовски сильно любил свою жену, все равно не обращал внимание на такие пустяки.

И все, с той минуты, как я заметил этот прием с пивом, я практически не сводил взгляда с родителей и брата Зои. Он так же относился в своей жене. Не просто подавал ей фисташки, а чистил их для нее, не дал в руки охапку чипсов, а встал, взял на кухне небольшую тарелку, насыпал в нее пригоршню и подал жене. А потом, когда она поджала под себя ноги, Шон, не отрывая взгляд от экрана, стащил со спинки дивана тонкий плед и прикрыл им ноги Гвен. Рассеянно, словно даже не задумавшись. Казалось, его мозг был в тот момент в игре, а руки действовали сами по себе.

Я автоматически отвечал на вопросы, стараясь вникать в предмет беседы и полноценно участвовать в обсуждении игры, а сам тем временем, словно коршун, следил за каждым жестом членов семьи Маршалл. Было видно, что Эрла быть правильным мужчиной для своей женщины приучали до сих пор. Габи периодически бросала на него гневные взгляды, если он не предугадывал ее желания или что-то делал не так. Но она не ругалась и не пилила его, а просто зыркала на него, а потом с мягкой улыбкой подсказывала.

Когда Алиша рассказала о постерах в комнате Зои, я ухватился за эту возможность побыть с ней наедине. Мне нужна была передышка. Внутри дребезжало от потребности стать таким же мужчиной для нее, каковым является ее отец для ее матери, и в то же время хотелось ненадолго сбежать. Я невольно сравнивал свою говносемью с Маршаллами. Никогда мой отец не заботился о моей матери. Может быть, в молодости были какие-то задатки мужественности в нем, но с момента, когда я стал обращать внимание на взаимоотношения между мужчиной и женщиной, этого точно не было. Он даже в дверь проходил всегда первый.

Мне четко врезался в память один случай. Мы с мамой тогда заболели. Я принес из школы какой-то вирус, и мы оба валялись на кроватях с высокой температурой. Папу с братом миновала эта участь, а нас с мамой подкосило. Так вот он, каждый день приходя с работы, требовал положенный ужин, несмотря на ее состояние. Я тогда еще был слишком мал, чтобы восстать против отца и напомнить ему, что мама болеет, поэтому просто смотрел, как она, превозмогая слабость и жар, вставала у плиты. Этот случай надолго засел в моей памяти. В тот момент, когда я стал достаточно взрослым, чтобы проанализировать его, понял, что кое-чему меня отец все-таки научил. Как не надо относиться к своей женщине – вот чему. А вот как надо, к сожалению, меня не учил никто. И, кажется, я конкретно облажался с Бэмби.

Мне хотелось все исправить между нами. Сейчас, когда я видел Зои в месте, где она была максимально расслаблена, кривлялась и бегала по дому за племянниками, кажется, я влюбился еще сильнее. Мне хотелось смотреть на нее, не отрываясь. А еще хотелось после этой встречи в доме ее родителей отвезти к себе и залюбить до едва живого состояния, чтобы она не могла от меня сбежать.

Зои остановилась перед дверью в свою спальню и повернулась ко мне. Ее щеки покрыл легкий румянец, а глаза блестели то ли от выпитого, то ли… Хочется, чтобы это был второй вариант, и они сверкали из-за меня.

– Если ты собираешься смеяться надо мной, тогда предупрежу, что безопаснее всего тебе будет свалить сразу после посещения моей комнаты. У меня там есть бейсбольная бита. Розовая.

– Бита. Розовая. Понял, – еле сдерживая улыбку, ответил я, стараясь не показывать своего веселья.

Зои бросила на меня еще один быстрый взгляд, а потом распахнула дверь и впустила меня в свой подростковый рай. Комната была вся обвешана символикой нашей команды. Клянусь, я как будто попал в музей «Шутерс». На стенах висели постеры, шарфы, джерси, бейсболка, даже полотенце с логотипом и еще куча всякой атрибутики. Я перевел взгляд на потолок, а там прямо над кроватью был огромный постер со мной на изображении. Я помнил тот тачдаун, во время которого сделали этот снимок. Но самый большой шок вызывало то, что постер был в полный рост. Перевел взгляд на Зои, которая задумчиво водила пальцем по лежащей на углу стола книге с автографами «Шутерс».

– Ты сейчас скажешь, что я больная и наконец отстанешь от меня?

Я тихо закрыл дверь и подошел к Бэмби, заставляя ее развернуться лицом ко мне и упереться ягодицами в край столешницы.