Кыся

Вот его почему-то Алику жалко... То ли потому, что он с котом ездит, то ли еще почему. Но жалость для Алика - непозволительная роскошь, и он тут же отметает от себя это непривычное для него ощущение

Все-таки есть достаточно серьезная опасность, что Алика могут вычислить. Особенно, если это дело полиция не спустит на тормозах и за это возьмется "Крипо" - криминальная полиция. Там сидят ребятишки серьезные...

* * *

Ну, да Бог не выдаст, свинья не съест! Как говорится, овчинка стоила умылся и переоделся, я попытался зазвать его в фургон, чтобы показать ему

Из России пареньки-"исполнители" или, как их теперь стало модным называть - "киллеры", всего за три тысячи баксов в Америку летают. Плюс, конечно, дорога туда и обратно. А Алик только один аванс получил пятьдесят тысяч. Не долларов, а немецкими марок, но тоже неслабо. Особенно, если учесть, что завтра при расчете он еще столько же получит!..

Многих слов в мыслях Алика я не понял. За шесть лет своей сознательной жизни я, например, впервые услышал такое, как "абендцайтунг", "принц", "панорама", "венеция", "компьютер", "гондола", "виртуозность" и "неонацизм".

Но я понял главное - как бы Алик ни старался казаться спокойным и веселым малым с пистолетом в руках, нервно он был взвинчен до предела! И поэтому невероятно опасен.

А во-вторых, что бы Алик в эти минуты не болтал Лысому и моему Водиле о "дальнейшем сотрудничестве", он уже бесповоротно приговорил их к смерти. Прямо здесь, в десяти километрах от Мюнхена. В этой слабоосвещенной придорожной "Зоне отдыха"...

* * *

Пока же Алик весело подбадривал Водилу и Лысого, которые, кряхтя и беззлобно переругиваясь, впихавали в Аликову "Тойоту" ту самую кокаиновую пачку "фанеры" в продранном мною полиэтилене.

Наконец все было закончено - пачка удобно расположилась за задними сиденьями, Водила и Лысый вылезли из микроавтобуса, и Лысый аккуратно прикрыл задние двери "Тойоты".

Повернулся к Алику и гордо, как человек хорошо выполнивший порученную ему работу, улыбнулся и сказал:

- Порядок, Алик!

Вот тут-то и раздался первый выстрел. Он оказался совсем не страшным. Мне вообще почудилось, что кто-то рядом присвистнул и сломал небольшую, сухую ветку.

Но у Лысого тут же остановились глаза, удивленно открылся рот, а над правой бровью внезапно возникла темнокрасная точка величиной с пижамную пуговицу.

Дальнейшее происходило словно во сне. Плавно и почти беззвучно...

С присвистом "сломалась еще одна сухая ветка", и из шеи уже мертвого Лысого пульсирующими толчками стала выплескиваться темная густая кровь, а сам он начал падать лицом вниз прямо на асфальтовую дорожку "зоны отдыха"...

Что-то яростно и бешено крича, безуспешно пытаясь выдрать из-под куртки свое "оружие" - метровый кусок электрического кабеля - мой Водила бросился вперед, на Алика!

Раздался третий выстрел - уже по Водиле. Но мой прыжок на Алика опередил этот выстрел на сотую долю секунды, и поэтому, слава Богу, выстрел оказался не совсем точным.

Я летел с крыши нашего фургона в физиономию Алика, выставив вперед все свои четыре лапы. Я почувствовал, как когти моих передних лап вошли в кожу его головы и, разрывая ее, проскользили по лобной кости, вспарывая правый висок и переносицу Алика. И намертво вонзились у него под глазами. В адской ненависти я запустил когти как можно глубже, передними лапами повис на лице Алика, а задними - изо всех сил ударил его по горлу! Один раз, второй, третий!!!

Я слышал его дикий крик, ощущал вкус и запах его крови, рядом со мной палил его пистолет, а я бил, бил, бил задними ногами, разрывая ему подбородок, рот, шею!..

Он пытался сорвать меня со своего лица, задушить, но я совершенно не чувствовал боли и даже сумел прокусить ему в нескольких местах руку.

Когда же ему все-таки удалось оторвать меня от себя и отбросить в сторону, я прыгнул на него снова. И снова в тот же момент, когда он, залитый кровью, с исполосованным лицом и разорванным горлом, сумел еще раз выстрелить в моего Водилу. И Водила упал...

Алик снова отшвырнул меня, дважды по мне выстрелил, но глаза его были залиты кровью, он надрывно кашлял, выхаркивал чернокрасные сгустки, и поэтому, как говорил Шура Плоткин, "об попасть в меня - не могло быть и речи".

Вообще-то, теперь, задним числом, я отчетливо понимаю, что этот худенький, похожий на старшеклассника-отличника со славным комсомольским послужным списком полуэстонский-полуеврейский паренек - был человеком несомненно мужественным.

Я хорошо помню, как он деловито вытер рукавом текущую на глаза кровь, двумя руками сжал рукоять большого автоматического пистолета и навел его в подымающегося и тоже залитого кровью Водилу.

С третьим прыжком я опоздал... Опоздал ровно настолько же, насколько опередил первый выстрел Алика в моего Водилу!

Но... О, счастье! Пистолет Алика всего лишь звонко щелкнул - выстрела не последовало! Наверное, что-то там в пистолете кончилось, и он просто перестал стрелять. А может быть, Господь Бог, наконец, увидел сверху творящуюся внизу несправедливость.