Кыся

И уже не отдавая себе отчета в своих действиях, абсолютно рефлекторно, я сделал то, чего никогда не ожидал от самого себя, – я лизнул руку Водилы!

– Ах, ты ж моя Кыся… – растроганно шепнул Водила и сказал Лысому: Айда в ночной бар! По соточке пропустим, пивком переложим, Кысю покормим…

* * *

Я же в ночном баре никогда в жизни не был. Я про "ночной бар" один только раз от Шуры Плоткина слышал.

Помню, вернулся раз Шура под утро домой – трезвый, злой, раздраженный! Так ему там не понравилось. Все, помню, матерился – цены сумасшедшие, выпивку подают какими-то наперстками; бармены в Запад играют, так сказать, пытаются создать атмосферу "изячной заграничной жизни", пожрать нечего; сегодняшнее "деловое" жлобье в красных пиджачках с блядями гуляют под большое декольте – прикуривают от стодолларовых бумажек; тут же их бандиты в кожаных курточках и два-три перепуганных иностранца в потертых джинсиках. И мой Шура Плоткин, которого один из этих иностранцев и пригласил. Как журналист – журналиста…

Так что о ночном баре у меня были самые неважненькие представления. Потому что Шура зря ничего хаять не станет.

А тут, когда Водила принес меня в ночной бар, поставил сумку на диванчик рядом с собой и расстегнул у меня над головой молнию, я слегка высунулся, огляделся и офонарел! Красиво – слов нет!!! Почти так же, как в шашлычной у Сурена Гургеновича. Только в тысячу раз красивее!..

М-да… Тут Сурен Гургенович проигрывал со страшной силой! И в ассортименте напитков, и в интерьере, и вообще…

Зато в защиту Сурена Гургеновича должен заметить, что таких аппетитных запахов, как в нашей шашлычной, здесь, конечно, не было. Запахи в ночном корабельном баре, прямо скажем, были – не фонтан. Слегка алкоголем, чуть-чуть пивом, еле-еле какими-то бутербродиками, жареными орешками и…

…клянусь, сильно попахивало нашим братом – Котом! .. Вот это да!

Я сразу подумал, что кто-то из посетителей бара с собой тоже Кота принес. Огляделся кругом – ни души. Только Лысый, мой Водила и я. И все. А тянет котовым запахом прямо из-за стойки, за которой пожилой мужик в голубой жилетке и голубой "бабочке" моет стаканы и рюмки. Увидел он моего Водилу и говорит:

– Привет! Ну как, эта черненькая тебе ничего не откусила?

– Ладно тебе… – неожиданно застенчиво прервал его мой Водила. – Ты нам по полторашечке беленькой сделай и пивка холодненького. И орешков на загрыз. О'кей?

– Ноу проблем! "Фишер" будешь?

– У тебя "Фишер" есть?! – удивился Водила.

– Для своих держу, – подмигнул мужик в голубой жилетке. – Покурите, сейчас принесу.

– Что за "Фишер"? – удивился Лысый.

– Пиво такое. Лучше "Карлсберга", лучше "Туборга", лучше любого… Очень редко им его поставляют. И мало.

– Я смотрю, тебя тут все знают, – позавидовал Лысый.

– Нет, не все. Новенькие – те и в упор не видят. А кто давно плавает, – те, конечно. Я ж только в "Совтрансавто" двадцать лет отышачил. И который год уже на фирму вкалываю. Считай, минимум раз в месяц я со своей лайбой плыву туда и обратно. Я этого бармена уже лет пятнадцать знаю…

Тут Бармен принес Водиле и Лысому водку, пиво, орешки и даже сухарики с запеченным сыром.

Шура их просто обожал! Сам запекал в нашей духовке, всех угощал и ужасно хвастался этими сухариками. На меня прямо домом нашим пахнуло!..

– Не заложишь? – спросил Водила у Бармена и приоткрыл сумку над моей головой. – Гляди, какую я животную везу. У тебя пожрать для него ничего не найдется?

Бармен посмотрел на меня, усмехнулся и спросил Водилу:

– Сколько на твоих?

– Пять минут четвертого.

– Все! – решительно произнес Бармен. – Имеем право.

Он закрыл двери бара на ключ, погасил свет, оставив его только над нашим столом и своей стойкой. Сразу стало даже уютнее…

Потом он пошел за стойку, снял с бутербродов разную всячину и все это сложил на небольшой подносик. Туда же он поставил глубокую плошку, типа Шуриной пиалы, которую ему подарила та наша киргизская китаянка. А в плошку налил до краев сливок из красивого картонного пакета. Все это притащил к нашему столу и сказал:

– Зная тебя, думаю, что и ты меня не заложишь… – и снова пошел за стойку бара.

Оттуда он вышел, держа на руках огромного толстого белого пушистого Кота. Так вот, чей это запах почуял я с самого начала!

Кот висел на руках Бармена без каких-либо признаков жизни. Если бы не его сонные, вяло мигающие глаза, я подумал бы, что он мертв.

– Твоего как зовут? – спросил Бармен.

– Кыся… Может, Барсик там. Или Мурзик. Хрен его знает… Я его "Кысей" зову.

– А моего – Рудольф, – Бармен поставил тарелку со жратвой и сливками под стол между своим Котом и мною и сказал нам: – Знакомьтесь, ребята. Надеюсь, поделитесь по-братски…

Я тут же приготовился было к драке, но толстый Рудольф посмотрел на меня своим сонным глазом и нехотя промямлил по-нашему:

– Ты, давай, лопай… Меня уже тошнит смотреть на все это. Не стесняйся. Как тебя?.. "Кыся", что ли?..

– Мартын меня зовут, – ответил я и понял, что драка не состоится.

Бармен принес для себя большую домашнюю фаянсовую чашку с крепким горячим чаем и присел за наш столик.