КЖД III (СИ)

Голос Кальдура дрогнул, в мерцающем и странном свете он пытался разглядеть и запомнить каждую чёрточку лица дяди.

— Скоро нужно будет сеять. Поле уже почти готово. Добрый будет урожай. Все хорошо работали и готовы.

— Да, дядя…

— Смотри, Кальдур, — дядя развернулся и указал ему на горизонт. — Наши прадеды так делали, деды делали, отцы так делают, мы делаем, и дети наши тоже будут делать. Вот, что даёт забота и нежность.

На горизонте проступили очертания острого треугольника горы Ногх, только стояла она не на земле, а на небе. На глазах Кальдура она начала падать вниз. Земля под их ногами задрожала, горизонт покачнулся, уши заложило от грохота и в небо взвились клубы пыли.

***

Горькая и терпкая настойка Дукха тянулась мелкими глотками.

Кальдур сидел на пепелище самого большого дома в деревни, который построил зажиточный Баалз. Было в нём аж три этажа, и считался этот дом дивом дивным на всю округу, а его владелец чуть ли не лордом или бароном за такую расточительность.

Крыша третьёго этажа обрушилась, но дом на удивление выстоял, хоть бы на уровне каркаса. Кальдур сидел на втором этаже и смотрел сквозь обвалившуюся стену на то, что осталось от деревни.

Дома тут горели каждый год, в основном из-за безалаберности и откровенной глупости и лени. Когда кто-то горел, ему помогали всей деревней, неважно был он на хорошем счету или считался изгоем или иродом. Всё тут были своими и любая беда была общей.

Пока он работал, дорожки по деревне заросли ещё больше. Трава начала проклёвываться сквозь чёрные остовы и щели в полах. Кальдур задумался, что если, он отстроит это место заново?

Начнёт один. Лес далеко, но он всё ещё крепкий и молодой — сможет таскать. Построит себе дом и ещё два или три по соседству. И тогда люди снова сюда потянутся. Помогут ему строить дальше. И в этом месте снова будет жизнь.

Пока снова не придут тёмные или другая беда.

Жаль, что среди всех захолустных деревенек эта оказалась так близко к Мраку.

Нет никакого смысла восстанавливать то, что неминуемо будет разрушено. Это не то, на что стоит потратить жизнь.

А на что тогда стоит?

Куда ему пойти теперь?

Что делать?

Он хотел быть свободным от всего и делать, что нравиться. Вот же оно. То, что он давно хотел и заслуживал.

Почему ему так тяжёло и некомфортно?

Потому что не за что цепляться.

Есть ли у него хоть одно незаконченное дело?

Можно придумать такое. Никто так и не сказал родным Хизран, что с ней случилось. Он бы мог снова отправиться к Северным Пикам, не наткнуться на темников и отряды Вокима, подняться к Свистуну, отыскать деревню Хизран, и...

И что потом?

Ну скажет он её бедной бабушке и мужу, что убили её по вине Кальдура, ну выбью ему зубы, но плюнут в лицо. А что потом? Кому легче-то станет?

Никому.

Нет у него никаких дел тут, и ничто его тут не держит.

Значит, он пойдёт на восток, подальше от всего этого, как решил очень давно.

И будь что будет.

***

На рассвете он поднялся и пошёл прочь из деревни.

С собой он взял то немногое ценное, что удалось найти ему, но не удалось найти темникам. Около сотни солов, неплохой нож, большую флягу с хорошей крышкой, несколько побрякушек и какие-никакие запасы еды в дорогу. Шёл он босиком, специально оделся в лохмотья и лишнего ничего не нёс — чтоб его везде принимали за бедняка и не пытались грабить. Погода уже стояла жаркая даже по ночам, и ему не требовалось никакого укрытия даже от дождей.

Не скрываясь, он пошёл по центральному тракту до Урхаула, ближнего к их деревне крупного города. Дорога была уже высохшей и утоптанной, ногам от неё было приятно, и пылила он не сильно. Идти было легко, как физически, так и душевно, словно оставлял по пути всё дурное, и вся жизнь была у него впереди.

На всякий случай он оглядывался и зорко смотрел вперёд. При первых следах дорожной пыли на горизонте он сходил с дороге, ложился в кусты и пережидал, пока не разминётся с попутчиками. Костры жёг по военной привычке только ночью и в яме, ночевал далеко от дороги, чтобы его точно никто не увидел. Деревни обходил стороной.

За два дня пути ему встретились несколько торговцев и три больших отряда почти неэкипированных добровольцев, которые шли в сторону Опалённой Твердыни. Основной поток людей шёл в обратную сторону, на восток, подальше от нависшей угрозы.

На подходах к Урхаулу людей на центральном тракте стало так много, что стало безопаснее смешаться с толпой. Его расслабленность и даже беззаботность притягивала взгляды лишь на пару мгновений, потом о нём забывали и никаких подозрений он не вызывал.

Не отказал себе в удовольствии потратить целый сол на ватрушку и свежую медовуху, выбрал лавку с самой большой очередью, отстоял и не пожалел. От приятного вкуса, они вместе с животом застонали, занервничали и долго не могли прийти в себя.