L'DORADO, роман о казино

Я продирался сквозь шумную толкающуюся толпу к своему вагону. Со второй стороны платформы прибыл поезд из Адлера, пассажиры и встречающие заполнили собой весь перрон. Юношеская сборная по боксу со следами соревнований и напряженных бухачей на суровых лицах спортсменов, какой-то многочисленный пионерский лагерь с гитарами за спинами, обгорелыми носами и неуловимым очарованием первого сексуального опыта, витавшего рядом в воздухе, стареющий ловелас в коротких джинсах и нелепом пиджаке, подающий руку не очень молодой спутнице, помогая ей выйти из вагона, заебанные в прямом и переносном смысле проводницы, мечтающие просто лечь спать, и усатые проводники, мечтающие подлечиться. Целеустремленные покорители столицы в тренировочных штанах, пытающиеся вырваться из нищеты и скуки своего уездного городка, молодые пары, непонятно что потерявшие в грязи черноморского побережья, вечно пьяные и никогда не унывающие студенты. Много, много людей разом выскочили из поезда и побежали, заторопились по своим делам, а я просачивался сквозь это море человеческих эмоций, зажав в одной руке паспорт с билетами, а во второй зубную щетку и пасту, наспех купленные в ларьке по пути.

Наконец, ужас Адлера закончился, а до конца моего состава было еще бежать и бежать. Нинзю я увидел за два вагона до. Он спокойно стоял рядом с проводницей, что-то впаривал ей и отхлебывал из бутылки, как потом оказалось, коньяк.

– Успел, – он посмотрел на часы, – а я уже боялся, что никуда не поедем. Пять минут осталось.

– Пиздец, как я бежал, – выдохнул я.

– Будешь? – Нинзя протянул мне бутылку.

– Погоди, передохну.

– Ребята, заходите уже, – окрикнула нас проводница.

Я удовлетворенно отметил про себя ее, достойное для женщин этой профессии, телосложение и внешность класса "под бухло сойдет". Мы протянули ей паспорта и билеты.

– Как там в Ялте? – Спросил Нинзя, – Купаться можно еще?

– За деньги все можно, – интригующе ответила она.

– Это мы обязательно проверим, – он улыбнулся.

Нашими попутчиками оказалась пожилая семейная пара. Он всю дорогу отгадывал кроссворды и спал. Она всю дорогу читала любовный роман и спала. Они вежливо предложили нам поесть, если мы голодны. Мы отказались и ушли тусоваться в тамбур, чтобы не напрягать наших милых старичков.

Я так торопился на поезд, что совершенно не подумал ни о еде, ни о выпивке. Хорошо хоть догадался купить зубную щетку. Зато Нинзя затарился основательно. Литр коньяка, литр виски, бутылка минералки, нарезка и шоколадка.

– А почему именно в Ялту? – Спросил я его, глядя на потемневший из-за мутных разводов на стекле окраинный московский пейзаж.

– Там на набережной подряд пять казино. Надо же где-то бабки на отдых брать. Я в инете посмотрел, у них правила такие, что можно, не считая, выигрывать, просто по базе.

– В смысле?

– Ну, играют везде на шести колодах. В двух казино играют с джокером. Везде surrender на тузе. И в одном казино цветной блэкджек.

– Халява.

– А я про что.

– Надо выносить.

– Согласен, – он отхлебнул коньяк и протянул мне.

В тамбур ввалилась веселая компания молодых людей. Два парня, четыре девушки. Мы разговорились. Они ехали в Коктебель, им тоже "просто надоело работать". Они предложили нам вино и моментально допили наш коньяк. Вино выглядело устрашающе, и было отвергнуто. Приглашение затусить в их купе, наоборот, принято.

Таможня подстерегла на полпути. Хмурые люди в форме ходили по вагонам и буравили колючими взглядами. Лай овчарки смешался с женским плачем и детским хныканьем – мать забыла свидетельство о рождении своей дочки. Цена вопроса двести долларов.

Украина встретила мягким солнцем и сочными зелеными красками из окна. Это было отмечено бутылкой виски и минералкой. Своих шумных друзей мы на время покинули, уж слишком назойливо они были веселы и слишком бесцеремонно пили наше бухло.

Чем ближе мы подъезжали к Симферополю, тем больше окружающая нас действительность становилась похожа на мозаику. Происходящее разбивалось на отдельные фрагменты и складываться в единое целое категорически не собиралось.

Вагон-ресторан удивил грязью, жирными пятнами на голубом фартуке толстой розовощекой продавщицы и наличием из еды исключительно лапши доширак. Вискарь радовал, но внезапно закончился. Веселая компания молодежи что-то рассказывала, смеялась и включала громко ретро 80-х. Потом девушка с пронзительными глазами и проколотой бровью целовала меня в тамбуре и говорила, чтобы я приезжал к ней в Коктебель. Горькая, теплая, непонятно откуда взявшаяся водка разливалась в красные пластиковые стаканчики. Нинзя с бутылкой честно спизженного у наших же товарищей вина пропал в отсеке проводницы. За окнами стало темно, в вагоне включили свет. Шатаясь, я зашел в свое купе. Старички не спали, беседовали о политике. Я, лежа на верхней полке, подискутировал с ними. Вроде получилось неплохо. Заснул, засунув в уши наушники от айпода, под песни Аббы.

"I don't wanna hurt you baby, I don't wanna see you cry

So stay on the ground girl, you better not get too high

But I'm gonna stick to you boy, you'll never get rid of me