Л.П. Берия и ЦК. Два заговора и «рыцарь» Сталина

Ну вот, скажите, какой смысл был прятать стенограммы октябрьского 1952 года пленума ЦК КПСС, если потом и сам Хрущев, и такие участники пленума, как К. Симонов, о происходящем на нем написали, речи Сталина чуть не дословно пересказав? Насчет того, что стенографирование не велось, – это пусть ищут себе других дураков лечить. Но ведь не только стенограммы нет! Нет даже протокола пленума! Я вообще никаких его материалов не смог найти. Казалось бы, почему бы дорогому Никите Сергеевичу не своими словами пересказывать, а представить народу документальное подтверждение того, как Сталин во всю чихвостит Молотова чуть не последними словами? Молотова же Хрущев ненавидел не меньше, чем самого Сталина, ему приятно было бы обнародовать документ, как эти старые большевики рассобачились.

Конечно, можно было бы сочинить стенограмму выступления Сталина. И даже стенограмму выступления Молотова. Но тогда люди стали бы спрашивать: где речи остальных участников? И пришлось бы сочинить все материалы пленума, а это весьма и весьма затруднительно.

У меня единственная версия: там такое происходило, на этом пленуме, что это народ ни в коем случае не должен был знать. И происходящее, в случае обнародования, было опасно не для Сталина. Хрущеву чем больше на Сталина дерьма, тем было лучше. Это опасно было именно для тех, кто стоял за Хрущевым.

Но, видно, стенографистки секретариата ЦК загуляли не на один день. Даже не на один месяц. В марте 1953 года состоялся следующий пленум ЦК КПСС, именно тот, после смерти Сталина, на котором был определен состав правительства и Хрущеву была отведена роль рулевого партии. Казалось бы, мероприятие столь важное, что происходящее на нем должно быть обязательно подробно зафиксировано, но никто не удосужился посадить в зале несколько барышень с блокнотами и карандашами, чтобы они все речи записали. Кончились стенографистки в СССР.

В архиве президента РФ по исходнику Ф. 2. Оп. 2. Д. 196 можно найти папку, на обложке которой красуются пометки: «Строго секретно», «Архивный № 1», «Стенографического отчета нет». Внутри – документ, знакомство с которым вызывает чувство, что всякие загадки Бермудских треугольников и тайны пирамид – детские шарады по сравнению с историей России, в которой даже банальное партийно-государственное мероприятие оказывается окутанным непроницаемым мистическим туманом.

Я давно уже пытаюсь установить точную дату и точное время проведения совместного заседания пленума ЦК КПСС, Совета министров СССР и президиума ВС СССР. Этот момент крайне необходим. Без этой даты невозможно вычислить и дату смерти Сталина. Потому что начать собирать членов ЦК на пленум можно было только после смерти Иосифа Виссарионовича, никак не раньше. Это нужно понимать.

Во-первых, такие люди, как Ворошилов, Молотов и Каганович, элементарно не допустили бы такого свинства: Сталин еще не умер, а соратники намылились власть делить.

Во-вторых, если даже допустить невероятное, то есть если даже ближайшее окружение вождя составляли трусливые крысы, то – тем более. Любая крыса в этой ситуации точно знает, что за подобную инициативу ее потом стая дружно загрызет, если что-то пойдет не так.

Разумеется, члены ЦК были достаточно самостоятельными людьми на достаточно самостоятельных должностях, чтобы иметь возможность, узнав о болезни Сталина, оформить себе командировочные в Москву и там, сидя в гостинице, ждать результата лечения. Возможность такая была. А вот было ли желание отвечать потом на вопрос: слушай, дорогой, а ты чего в столицу без приглашения приперся? На что надежды питал?

Вот Дмитрий Шепилов вспоминает в своей книге «Непримкнувший», что он сидел в своем кабинете главного редактора газеты «Правда» 5 марта: «Около 10 часов вечера зазвонил кремлевский телефон – «вертушка»:

– Товарищ Шепилов? Говорит Суслов. Только что скончался Сталин. Мы все на «ближней» даче. Приезжайте немедленно сюда. Свяжитесь с Чернухой и приезжайте возможно скорей.

В. Чернуха был вторым, после Поскребышева, помощником Сталина».

Впрочем, до «ближней дачи» обладатель самой длинной фамилии не доехал и оказался в Кремле, в кабинете Сталина, где решили провести первое посмертное заседание «сироты»:

«Кажется, М. Суслову и П. Поспелову поручено было немедленно подготовить обращение от ЦК КПСС, Совета Министров СССР и президиума Верховного Совета ко всем членам партии, ко всем трудящимся Советского Союза о смерти Сталина.

Создана была правительственная комиссия по организации похорон под председательством Н. Хрущева, с участием Л. Кагановича, Н. Шверника и других…

Условились на следующий день созвать пленум ЦК, на котором решить самые неотложные вопросы руководства партией и страной».

Книга Шепилова вызывает очень много вопросов. Главный из которых: а не был ли Дмитрий Трофимович самым главным в нашей стране, пока не «примкнул»? Ни один вопрос даже Сталин без его совета решить не мог!

Ну ладно. Зато Шепилов назвал дату и время принятия решения о созыве пленума, после 22.00 5 марта, и дату, на которую было намечено пленум провести, – 6 марта.