Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)

Мне он книжку тоже подарил и надписал. Но я ее еще не читала. Надеюсь — прочту. «Свидание хотя и состоялось, но…» Д. С. пробыл 3 недели в больнице в городе, потом около месяца под Москвой «в больнице полусанаторного типа». Выйдя, совершил два недопустимых (главным образом, медицински) поступка: 1) публично читал в ЦДРИ свои стихи 2) поссорившись с женой, переехал к своему старому другу… Я собиралась к нему на квартиру (так было условлено по телефону), когда он внезапно позвонил мне: «Л. К., я на ул. Горького возле вас и через 10 минут меня к вам доставят». Явился — несчастный, худой, почти ослепший, взбудораженный, руки дрожат, сам говорит непрерывно. Переписываетпрозой свои новые баллады; в промежутках по телефону звонит от меня жене, домой, но там все время занято. Я не понимаю, чем и как его отвлечь, да он, собственно, и не слышит ничьих слов. Приходит за ним его товарищ. Наконец удается Д. С-чу дозвониться жене. И они оба — т. е. Д. С. и его товарищ — отправляются к Галине Ивановне (жене).

На следующий день Д. С. позвонил. «Л. К., простите, я вчера был у вас… не совсем… собран. Теперь все в порядке. Еду в Пярну. Оставляю у своего приятеля 2 экземпляра своей московской книги: для Вас и для Маши Пантелеевой».

Вот и все. Я счастлива, что отправлять книгу он непоручил своему секретарю — это раз; и еще более, что между Вами и им не произошло никакого грустного и оскорбительного недоразумения.

(Я сейчас очень берегу — и себя и других — именно от недоразумений.Иное дело — своя или чужая вина, через которую переступить, которую простить нельзя.См. у Пушкина «Когда твой друг на звук твоих речей…»).

_____________________

Да, да, Вы правы — в конце концов язык все «умнет», все приведет, как говорил К. И., «к складу и ладу» и, как сказал Пушкин — все зависит от соразмерности и пр. Но больно видеть (слышать!) полное равнодушие интеллигенции. Представьте себе, я часто объясняю знакомым, что не К еЧуковский, а К аЧуковский… То есть что существует русский алфавит с определенным названием букв…

«Кассир и директор обеуверили» — это, конечно, прелесть. Но объясните мне, ради Бога, почему я прочла недавно: «М. Петровых была известна как переводчик»? Почему не переводчица. Уже и учительница географии превращена (кое-где) в учителя.

Редактор или редакторша? Врач или врачиха? Тут я буду следовать мудрому совету Т. Габбе: «Выход один — как можно скорее дать врачу или редактору женское имя и отчество. „Мой редактор, Клара Николаевна, сказала…“ „Мой врач, Марья Степановна, велела…“»

А вообще — пусть все как хотят.Недавно один молодой человек спросил меня, почему я говорю «Ч истополь»? — «А как надо?» — «Я сам оттуда, мы говорим Чист ополь». — «Ну и на здоровье». Другой, когда я сказала ему «включ им радио», — просто меня не понял. «Что?» «Включ ите, говорю, радио». Он рассмеялся: «Л. К., надо говорить: „вкл ючим“… Да, да: „вкл ючим“, „подкл ючим“».

Я решила никого не поправлять, но говорить, как говорю. Знаете, К. И. один раз сказал мне: «Русский язык требует склонений. Нечего иностранные слова, вошедшие в быт, употреблять как посторонние. Следует писать и говорить: „польты“, „здесь много польт“ и пр. Это в духе нашего языка». Но ятак говорить и писать не стану.

PS. Очень, очень прошу Вас, дорогой друг, если будете писать в Пярну [804]— не пишите укоризн. Право же, не стоит.

588. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

8.07.86.

Дорогая Лидочка!

Я не собирался спорить с Давидом Самойловичем, и никаких «оскорбительных недоразумений» между нами не было и не могло быть. Я просто долго не писал ему (но и он на мое последнее письмо не ответил). Сейчас, получив (не без Вашего, конечно, доброго вмешательства) московский сборник, написал, поблагодарил, пожалел, что нет там моего любимого «Снегопада».

С чувством благодарности прочел в «Ленинградской правде» текст выступления на съезде Д. С. Лихачева (в «Литературной» его, кажется, не было) [805], где он настаивает на академическом издании Чуковского и на признании его музея в Переделкине.

Надежда, которой я все эти годы жил, как будто как-то подкрепляется. Дай Бог не ошибиться.

_____________________

Как рад я был услышать Ваш голос по телефону. Не сразу узнал — поверил.

Передал Ваш привет Маше. Она обрадовалась. Очень любит и Вас, и Люшу. Близких-то, ведь, немного осталось.

Неожиданно — и тоже через Вас — возник в нашей жизни Леонид Петрович.

Вчера получил от Маши письмо. Грустное письмо это заканчивается словами: «Отрадно, что придет милый Л. П.».

Потрясли меня Ваши воспоминания о том, как К. И. учил Вас говорить «польта» и «польт».

А Вы знаете, что наш Шкидский президент Викниксор, В. Н. Сорока-Росинский, человек с университетским образованием, требовал, чтобы мы склоняли именно эти слова. И все-таки не заставил, не убедил.