Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)

Вчера весь вечер я провела у С. Я. У меня из головы не идут четыре строчки, им написанные в Барвихе (я всю жизнь считала, что он поэт- нелирик, — и ошибалась):

Ты уже там, на другой стороне,
Но протяни свою руку,
Чтобы по твоему вынести мне
Ту же предсмертную муку.

[227]

147. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Луга, 27.IX.60 г.

Дорогая Лидочка!

Спасибо за письмо.

Конечно, Ваши догадки справедливы. Одновременно с Вашим письмом я получил ответ из «Сов. писателя», от директора Ленинградского отделения Грудинина. Он объясняет задержку теми же причинами: все типографии страны и вся бумага БРОШЕНЫ на печатание новых ценников, сиречь прейскурантов.

Хорошо, что я не написал Черноуцану.

Спасибо Вам и Корнею Ивановичу за предложения помощи. Надеюсь, обойдется. Если это явление общее — надо терпеть, — и легче терпеть, ибо на миру, как известно, и смерть красна.

Стихи С. Я. — страшные. У меня просто горло перехватило, когда я их прочел. Но Вы правы! Эти строки свидетельствуют о том, что мы ошибались, когда не признавали Маршака за лирика.

Я получил от него большое и очень трогательное письмо, где он, между прочим, вторично просит меня написать воспоминания о Тамаре Григорьевне. Мне почему-то очень трудно это сделать (т. е. «почему-то», конечно, тут ни к чему). А когда я узнал, что замышляется сборник и, значит, писать надо на широкого читателя, — задача показалась мне и совсем невыполнимой.

Когда же выйдет Ваша книга?

«Республику» обещают печатать в октябре.

148. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

1/X 60.

Дорогой Алексей Иванович, Ваше письмо, где Вы пишете, что «в первых числах» перебираетесь в город, я получила в ту минуту, когда собиралась на почту отправлять Вам книгу. Да, милый друг, она одолела прейскуранты и вышла! Но Вам я пошлю ее только тогда, когда уверюсь, что Вы уже в городе. Экземпляр надписан и ждет Вашей команды.

Самуила Яковлевича вчера положили в больницу.

Завтра уезжает сестра Тамары Григорьевны.

Я дважды была в квартире у Т. Г. (Взяла кое-что для себя, Александры Иосифовны и Зои Моисеевны.) Это — пытка. Я счастлива, что теперь эта дверь захлопнулась для меня навсегда.

25-го мы перенесли на Новодевичье все три урны из крематория. Могила под каштаном, недалеко от могилы Заболоцкого и Ильи Ис. Прейса.

Насчет воспоминаний. Я могу писать о Тусе только для друзей. И потому прекрасно понимаю Ваши затруднения. Но написанное мною я подарила С. Я. — может быть, он что-нибудь использует «для публики». Конечно, как о драматурге, как о редакторе о ней можно написать для всех. Но ведь главное написать о человеке… И тут я — пасс.

Но я пока этого С. Я. не говорю.

_____________________

К. И. читает Шварца — читает про себя, читает вслух и восторгается каждой строкой. Особенно «Драконом».

А читали ли Вы в «Новом Мире» Эренбурга? [228]Очень интересно.

149. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Ленинград. 16.X.1960 г.

Дорогая Лидочка!

Только что дочитал Вашу книгу и, хотя времени у меня в обрез, спешу написать Вам, поблагодарить Вас, сказать еще раз, что книга очень-очень хороша, нужна, интересна, полезна. Те из редакторов, кто не лишен проблесков ума и таланта, прочтут ее с пользой для себя и для литературы; те же, кто этих проблесков лишен, по-видимому, и не читают ничего, но таких, с помощью Вашей книги, обуздает теперь молодой автор, личность, которую Ваша книга тоже воспитывает и подковывает. Да, Ваша книга повышает требования не только к редактору, но и к литературе в целом.

Спасибо Вам!

Сказать по правде, я боялся немножко перечитывать — то, что я так недавно читал в рукописи. Думал, что будет неинтересно. Но начал читать и зачитался, увлекся. Книга выглядит очень стройной. (Единственное, что и сейчас кажется мне кое-где лишним, — это обилие ссылок на Станиславского и цитаты из него.)

Я не забыл Вашего обещания и жду выдержки из дневников — о Тамаре Григорьевне.

Завтра еду в «Сов. Писатель» — узнавать о «Республике Шкид».

150. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

21/X 60.

Дорогой Алексей Иванович.

Спасибо за отклик на книгу. Мне необходимо было убедиться, что Вы не разочаровались в ней.

Теперь из ленинградцев, которым я послала книгу, не откликнулась одна только Лидия Анатольевна. А ей я послала раньше, чем Вам.

О своем обещании прислать Вам выдержки из дневника помню свято. И непременно сдержу. Но ведь я сейчас работаю над Герценом, а над Дневником — урывочками (трудности технические: это пуды тетрадей, старых, пыльных, написанных на скверной бумаге скверным почерком; они перепутаны, свалены кучей… у меня просто нету сил и времени разбираться во всей этой неразберихе). Приезжаю в город — думаю, вот займусь — и — нет!

Но навалились пустяки
Горой, как снежные завалы,
Зима, расчетам вопреки.
Наполовину миновала.

[229]